— Я всегда о них помнил, госпожа, и всегда делал все, что от меня требовал Пир, — ответил Траггет, садясь на предложенный стул.

— Но еще ни разу у тебя не было такого важного дела и такой высокой должности, — ответила Эдана. Она глядела в огонь, и пламя отражалось в ее глазах. — Я встретилась с Конклавом Пятерых. У них есть вопрос, и я думаю, что ответить на него можешь только ты.

— Было собрание Конклава? Почему же мне не сообщили?

— Мы не хотели привлекать к себе внимания. — Эдана покачала головой. — Важно, чтобы о встрече пяти Говорящих с Драконами, представителей разных драконов, никто не знал... Особенно сами драконы.

Траггет подался вперед.

— Пентак не собирался со времен совета Харкана, а с тех пор минуло больше трех сотен лет. Почему же он собрался сейчас?

Эдана повернулась к нему; в ее блестящих глазах по-прежнему отражался огонь камина.

— Ты ведь знаешь историю Праздника, верно?

Траггет напряженно выпрямился.

— Да, кое-что знаю. Этому обычаю столько же лет, сколько самому Пиру, если не ошибаюсь.

— Совершенно верно, — ответила Эдана, откинувшись в кресле. Локти ее покоились на подлокотниках, а ладони были сложены домиком, кончики пальцев — к кончикам пальцев, будто указывая на направление ее мыслей. — Записи того времени чрезвычайно отрывочны. Страна была погружена в хаос, повсюду царили смерть и анархия. Пять частей Храмра — Хрунард, Энлунд, Призаливье, Драконий остров и Проклятые горы — были обжиты Конклавом лишь на сто семнадцатом году правления королей-драконов.

Траггет пожал плечами.

— Самого Конклава не существовало аж до пятьдесят седьмого года.

— Именно! — Эдана подчеркнула свои слова, направив на инквизитора сложенные указательные пальцы. — А вот Праздник и Избрание существовали и раньше. Самые ранние из наших записей отрывочны и противоречивы. Само Избрание было суровым и жестоким обычаем, но результат его по большому счету был таким же, как сейчас. Драконы получали необходимые почести, и в стране воцарялся мир еще на год — хотя и дорогой ценой.

— Таков естественный порядок вещей. Так мы почитаем королей-драконов.

Траггет взмок от пота. Он никак не мог понять, к чему клонит Эдана.

— Да, такой ценой достигается идеальное равновесие, покой и мир. Все эти века мы просто подсчитывали, сколько стоят мир и покой, вносили требуемую плату и наслаждались тем, что за нее получали. При пяти королях-драконах аж со времен совета Харкана велись подробные записи об этом. И все члены Пентака пришли к одному и тому же выводу: с тех пор как стали вестись записи, количество Избранных ежегодно растет. Начиная с четыреста пятьдесят третьего года оно стало расти еще быстрее. Цена мира становится с каждым годом все больше. Мы забыли, почему некогда ввели церемонию Избрания, но она состоит в отборе страдающих безумием. А зачем вообще нужно Избрание безумных?

— Я не понимаю, при чем тут моя должность инквизитора, — прямо заявил Траггет. — По-моему, самый простой способ все выяснить — это спросить у Васски. Ты же Говорящая с Драконами, а Васска был свидетелем того, как учредили Избрание.

Эдана усмехнулась.

— Прямое решение, хотя и не слишком тонкое. Пир Оскадж, Говорящий с Сатинкой, предложил Совету Конклава то же самое. И все мы задали этот вопрос своим драконам.

— И что? — поинтересовался Траггет.

— Всем нам ответили одно и то же: «Безумные короли должны умереть». Больше мы ничего не услышали. Только четыре слова — «безумные короли должны умереть». После этого ни один дракон не говорил об Избрании и не отвечал на наши вопросы.

— Тогда, наверное, — все еще недоумевая, предположил Траггет, — безумные короли и впрямь должны умереть.

Эдана кивнула.

— Да, должны, наверное. Но я никогда не могла понять, почему? Какую опасность представляет кучка безумцев для королей-драконов? — Внезапно она посмотрела прямо в глаза Траггету. — А ты как думаешь?

Траггет ничего не ответил.

Эдана подняла взор к потолку и продолжила:

— Вот это ты и должен выяснить для Пентака.

— Что?! — вскрикнул Траггет.

— Если драконы не говорят нам, почему боятся безумцев, может, это объяснят сами безумцы. Пентак желает, чтобы ты изучил природу их безумия и выяснил, чего же так боятся драконы.

Траггет, побелев, вскочил.

— Т-ты шутишь! Это с-святотатство! Безумие — это г-грех против Васски и Пира!

— Мальчик, твои всплески эмоций начинают меня утомлять! — проговорила Эдана, прищурившись. — Ты смеешь читать мне, первосвященнице Пир Васска, лекции о природе греха?

Траггет тяжело дышал, пытаясь взять себя в руки.

— Ваша милость, не просите меня об этом! Я считаю б-безумие отвратительным и г-грязным! Я не гожусь для этой работы!

— Сядь, мальчик.

— П-пожалуйста, ваша милость, я...

— Я сказала, сядь!

Траггет упал в кресло. Он сидел лицом к Эдане, но смотрел в сторону.

Эдана подалась вперед и взяла Траггета за подбородок.

— Смотри на меня, мальчик! Ну же!

Траггет сжал зубы и уставился в ее лицо.

— Я все сделала для тебя, сын, я много лет вела тебя к успеху. — Она крепче, с неожиданной силой, сжала его подбородок, приблизив его лицо к своему. — И я не позволю погибнуть славе Хрунарда, потому что моему бесхребетному плаксе-сыну не хватает мужества и прозорливости увидеть свою собственную судьбу!

— Матушка! Я сделал все, что ты...

— Ты сделал?! Ты — дитя судьбы, Траггет! Твое будущее было начертано в сонном дыму еще до твоего рождения! Я увидела тебя там, когда ты еще не появился в моей утробе, дитя! Тогда я поняла, что тебе суждено величие. Я вскормила тебя и наблюдала, как тебя воспитывает Пир Нобис. Ради твоего собственного блага я держала твое происхождение в тайне. Благодаря мне ты занял свою должность, несмотря на сопротивление аботов и ордена Кардис. Я сделала все это для нас обоих, и я не позволю тебе пустить все это по ветру просто потому, что ты слишком ничтожен, чтобы достойно встретить свою судьбу!

Эдана сильнее сжала подбородок Траггета, он почувствовал, как его виски прострелила боль.

— Я все видела! — прорычала Эдана, впившись горящим взглядом в полные слез глаза Траггета. — И позволила все это увидеть тебе самому! Иначе как бы ты нашел того шута, которого нам показал дым?

Траггет упал на колени перед Эданой. Она все еще больно стискивала его подбородок, и из глаз его потекли слезы. Он с трудом кивнул.

— Итак, ты выяснишь, почему драконы боятся этого шута. Ты выяснишь, в чем заключается могущество безумия, вырвешь это могущество из его живого сердца и овладеешь им, ясно?