Тех виновных монахов, которых не переубедили упреки, следует ради их спасения и в пример остальным наказать в соответствии с их виной.

Экзарх должен заботиться обо всех, кто носит монашескую одежду, заучивает наизусть псалтырь и не посвящает все свое время земным благам. Настоятелям он должен предписывать, чтобы те находили монахов, уклоняющихся от общего распорядка, возвращали их к повиновению, а непокорных отсылали к другим настоятелям, которые бы сумели научить их бояться Бога.

Он позволит исполнять священные обязанности в женских монастырях только старикам и евнухам, чтобы честь девственниц была вне подозрений даже у тех, кто испытывает злое удовольствие, когда ставит под сомнение добродетель ближнего.

Экзарх должен приказать игуменам, чтобы они не принимали в свой монастырь ни одного монаха без разрешения того, кто его постриг. Тех, кто так сделает, нужно будет наказывать и отлучать так же, как плагиаторов. Кроме того, он должен отдать приказ настоятелям, чтобы те велели монахам не выходить в город и не бывать в общественных местах, не принимать в гостях родных и друзей, не беседовать и вообще общаться с женщинами, строго соблюдать молитвы и посты, установленные преданиями Отцов, давать беднякам необходимое ради спасения их душ, быть выше превратностей грубой человеческой жизни.

Еще он должен рекомендовать игуменам постригать в монахи только тех, кто пробыл три года послушником, а после этого допускать в монашеский сан мужчин с полных пятнадцати лет, а женщин с семнадцати. Такое правило установили Отцы, и все его нарушения, как правило, приводят к беспорядку и неприятностям.

Еще одной обязанностью патриаршего экзарха было предупреждать тех, кто имел намерение построить монастырь, чтобы те не строили обитель ни в местах, у которых дурная слава, ни слишком близко к общественным местам, ни в местах, где трудно достать то, что необходимо для жизни. Когда умирает настоятель патриаршего монастыря, то именно экзарх должен представить патриарху, для одобрения и рукоположения, избранного монахами преемника, а не кого-то другого. Возможно, именно в это время следует составить опись всего монастырского имущества и всех принадлежащих монастырю священных сосудов и передать ее патриарху.

Последний совет – краткий вывод из всех предыдущих замечаний: экзарх должен поступать так, чтобы в каждом монастыре никто не страдал от какого-либо вреда и от каких-либо материальных забот и не был отвлечен никакими мирскими тревогами от заботы о духовном.

И наконец, в каждом из монастырей, которые посещал экзарх, он должен был прочитать монахам грамоту-поручение патриарха от начала до конца, чтобы, как пишет патриарх, «стало понятно, чего мы желаем от монахов, чтобы они приняли вас не как разрушителя и осквернителя, а как отца, пришедшего привести в порядок то, чем пренебрегали, и охотнее следовали вашим предупреждениям. Если вы будете хорошо следовать нашему указу, Бог вознаградит вас за труды. Но если вы нарушите наше предписание, изменив или обновив его, то опасайтесь возмездия от людей и от Бога, который воздает каждому по его делам».

Таковы были обязанности экзарха монастырей – инспектировать, судить и исправлять.

Хотя иногда патриарх освобождал некоторые обители от надзора, монастырей и монахов было так много, что эта задача была слишком тяжелой для одного инспектора. Дело в том, что экзарх имел право посещения и исправления и за пределами столицы: оно распространялось на те монастыри, даже находившиеся в других епархиях, которые при своем основании были помечены патриаршим крестом и таким образом отданы под юрисдикцию патриарха. Но при выполнении этих деликатных обязанностей у экзарха был другой высокопоставленный служитель церкви – Великий Сакелларий. И Юстиниан в своей новелле, которую мы только что процитировали, после слов об экзархе пишет: «Святейший патриарх этого августейшего города должен заботливо осведомляться обо всем, что касается находящихся здесь монастырей. Эту защиту он должен поручать горячо любимым Богом защитникам святой Великой Церкви. Он должен выбирать из них самых точных и самых честных, чтобы надзор был сильнее, устав соблюдался точнее, и возмездие за провинности было лучше».

Так Великий Сакелларий, один из высших администраторов Великой Церкви, получил более конкретное поручение – видимо, стал инспектировать управление мирскими делами монастырей, а экзарх надзирал в основном за монашеской дисциплиной.

То, что эконом делал для Великой Церкви, надзирая за ее денежными средствами и землями, Великий Сакелларий делал для монастырей императорской столицы, а именно инспектировал их два раза в год и затем направлял отчет патриарху. В этом ему помогал младший сакелларий, инспектировавший женские монастыри.

Таким образом, все монашеские обители столицы были в полной зависимости от патриарха. Лично или через своих представителей он председательствовал при их основании, избранный монахами монастыря настоятель ничего не мог сделать, пока не будет введен в должность патриархом; он посещал монастыри, руководил ими, надзирал за их мирским управлением и духовными делами; игумен и экзарх могли что-либо сделать лишь по указаниям патриарха, верховного судьи дисциплины и правильности веры, поступков и людей.

К этой уже огромной власти, за попытку неподчинения которой Халкидонский собор карал монахов отлучением, добавлялось, в силу сложившихся обстоятельств, личное влияние каждого патриарха.

Монахи из-за своей многочисленности и из-за уважения, которое испытывала к ним толпа (иногда к нему странным образом примешивалось суеверие, и тогда с ним было еще трудней бороться), были грозной силой, настоящей армией, которую константинопольский епископ должен был стараться всегда иметь в числе своих союзников.

История попыток, которые многие патриархи, сменявшие один другого в императорской столице, предпринимали, чтобы привлечь монахов на свою сторону, была бы интересной, хотя не всегда поучительной. Среди шестидесяти епископов, занимавших Патриарший престол от Митрофана до Фотия, больше двадцати были объявлены еретиками или были создателями ересей. В IV веке этот престол сорок лет был в руках ариан; Несторий стал отцом ереси, которую до сих пор исповедуют жители большой территории бывших византийских земель, а Акакий создал раскол, продолжавшийся тридцать пять лет. В VII веке шестьдесят четыре года подряд, от Сергия Первого до Иоанна Пятого, ошибочные взгляды монофелитов явно или скрыто распространялись, поддерживались и даже навязывались силой, и делали это патриархи; в VIII и IX веке эта ошибка тоже нашла себе защитников на Патриаршем престоле, и учение иконоборцев около восьмидесяти лет имело на этом же престоле открытых сторонников. После прекращения тогдашних преследований греческая церковь из пятисот следующих лет почти половину провела вне римского причастия.

Наряду с этими епископами, отвергшими кафолическое учение, сколько было других, с нетвердым в решениях умом и непостоянным характером, которые постоянно колебались, переходя от одной партии к другой, не имея мужества решить, на чью сторону встать, пока не узнают мнение правителя, которому были обязаны своим возвышением и благосклонность которого для них была важнее их долга, случайные епископы, сильные лишь против тех, кого уже преследовали гражданские власти, – против римского папы и православных монахов.