заметил на нем черную одежду и призраки былых подозрений снова заметались в его душе.

– Витек, – с трудом заставляя себя говорить, произнес Эруаль, – скажите мне правду. Вы темный?

Витек явственно вздрогнул. В его черных глазах мелькнул отталкивающий испуг. Однако, это была лишь мимолетная вспышка растерянности, после которой черноволосый эльф сразу же взял себя в руки, вернув себе спокойный вид.

«Мне нечего бояться, – убедил он себя. – Передо мной – не враг, а мой собственный ученик. Когда-нибудь он должен был это узнать».

Тем не менее, Витек довольно сухо спросил:

– Кто тебе сказал?

– Неважно. Скажите, вы темный? – продолжал допытываться принц.

– Да.

Несмотря на то, что ответ был очевиден, Эруаля он все равно неприятно поразил. Видимо, в глубине души он до последнего надеялся на отрицание.

– Я ответил на твой вопрос. Ты доволен? – не меняя тона, спросил Витек.

– Я… Я не могу в это поверить! – выдохнул принц, чувствуя небывалое опустошение и отчаяние. "Ты темный… Если ты с детства находился на воспитании у темного эльфа, то разве он мог научить тебя чему-нибудь хорошему?" Эруалю казалось, что мир сходит с ума. Его идеалы искажались, жизненные устои рушились. Стараясь собрать разбегающиеся мысли вместе, принц проронил: – Получается, то, что вы про себя рассказывали, – ложь? Вы лгали мне, Витек!

Для твоего же блага. Видишь, как тяжело ты воспринимаешь некоторые вещи, – черноволосый эльф осторожно присел на стул. Он не доверял этой хрупкой конструкции, оказавшейся волей судьбы в его комнате, но стоять больше не мог. Подобно Эруалю, он чувствовал опустошение, глухую боль и печаль. Жаль было так сильно ранить этого юношу, но раз он каким-то образом докопался до правды, пусть знает ее всю, до конца. Ему, Витеку, терять было уже нечего. Но вот как после всего услышанного будет чувствовать себя его ученик, сможет ли понять… За это черноволосый эльф поручиться не мог.

– Кто вы? – почти простонал Эруаль, опираясь рукой о стену. – Ведь наверняка не сын бедного мага-лесника, как вы рассказывали мне вчера утром!

– В моем вчерашнем рассказе было много правды. Гораздо больше, чем лжи. Но если тебя интересуют детали моей биографии… Мой отец был темным эльфом, и он был очень сильным магом. Моя мать умерла рано, я совсем не помнил ее. Мы жили на окраине Лавандины в городе темных эльфов. Он находился глубоко в лесу и больше походил на военный лагерь, в котором мы скрывались от преследования воинов царствовавшего тогда Алого цветка. Отец с детства обучал меня темным искусствам в надежде, что я пойду по его стопам и тоже стану сильным магом. Сильным и темным. Не раз мне приходилось вместе с ним и с его лучшим другом оттачивать освоенное мастерство на мирных жителях ближайших деревень. Но мне это было противно. Моя душа отвергала все эти невинные жертвы. Но я терпел, терпел, ради отца. Он был очень стар, и я боялся его обидеть. Однако, вскоре мой отец умер. Опеку надо мной взял его друг – Лэмар. Это был страшный и по-настоящему жестокий эльф! Ему нравилось убивать, казалось, он видел в этом смысл своей жизни. Я никогда его не любил. Попасть под его влияние – значило навсегда похоронить в себе ростки добра и благоразумия и навсегда отказаться от выражения своей воли. Я не хотел этого. И тогда я предал сторону Тьмы и обратился к Свету. Именно это обстоятельство заставило меня бросить дом и отправиться скитаться по свету. Все остальное, что я рассказывал тебе, было абсолютной правдой.

– Вы выбрали сторону Света! И… он принял вас? – затаив дыхание, спросил Эруаль.

– Охотно. Свет всегда принимает в свои объятия души раскаявшихся грешников. И так как я давно перестал быть темным, то вряд ли мое страшное прошлое как-то отразилось на тебе. Ты все-таки вырос светлым эльфом.

"Как же он ошибается! – с горечью подумал Эруаль. – Но я не могу винить его в том, что он сделал меня темным. Он ведь хотел как лучше! К тому же, он столькому меня научил! Я слишком люблю и уважаю его, чтобы так просто отвергнуть. Теперь я знаю, что мы оба темные. Мы снова найдем общий язык, между нами больше не будет размолвок. Свет принял Витека, он вытащит из лап Тьмы и меня".

Эруаль думал. Витек неправильно расценил его угрюмое молчание и счел необходимым продолжить разговор:

– Ты вправе проклинать и ненавидеть меня. Ты вправе отвернуться от меня и отказаться от моих уроков. Но в таком случае я тебя не пойму. Большую часть своей жизни я подавлял в себе темные инстинкты и старался делать эльфам только добро. И твой отец признал меня своим другом. Он всегда верил мне и полагался на меня, как на самого себя. Он знал, что я темный, но ни разу не усомнился в моей честности и верности. Пойдешь ли ты по его стопам, решать только тебе. Любое твое решение будет принято мной без порицаний.

Эруаль подошел к Витеку.

– Учитель, – тихо сказал он, протягивая к нему руки раскрытыми ладонями вверх в знак доверия, – я остаюсь с вами. Если вы и темный эльф, то самый замечательный в мире! Вы не внушаете страха. И еще. Нас с вами слишком многое связывает для того, чтобы я мог так просто вас покинуть. Я надеюсь заслужить ваше прощение, так как посмел обидеть вас своей подозрительностью. И я протягиваю вам обе руки, чтобы вы приняли их, если вам будет угодно восстановить со мной прежнюю дружбу и забыть прошлые недоразумения.

К концу речи Эруаля черные глаза Витека все больше наполнялись знакомой принцу мягкостью и теплом, – теми чувствами, которые в последнее время ученик так редко видел во взоре учителя. Безусловно, это был хороший знак.

– Я не держу на тебя зла, – просто ответил черноволосый эльф в ответ на длинную речь Эруаля и вложил свои руки в его в знак взаимного доверия.

Глава 16

Сразу же после завтрака эльфы собрались уезжать в свой замок. Несмотря на то, что после вчерашнего ливня небо все еще было затянуто тучами, признаков ожидания дождя в природе не ощущалось, а если судить по тому, каким сухим и теплым был ветер, растерявший последние остатки сырости, то можно было рассчитывать на ясный вечер. Эльфов вызвался проводить к новому дому Венсан. Он опасался, что на них могут напасть разбойники из других банд, и присутствие рядом с благородными господами Корвена, которого все в Истерском лесу знали в