Хевингем уже торжествовал победу. Он остановил свой бегающий взгляд на фигуре Витека, глядя скорее в глаза его лошади, нежели ему самому, и горестно вздохнул. На его ресницах мгновенно заблестели слезы, и он дрожащим голосом пробормотал:

– Вы, вероятно, очень жестоки, раз позволили себе напомнить мне об этом. Смерть родителей для меня большая трагедия, и я бы не хотел вспоминать о ней вместе с теми, кто позволил своим сородичам… совершить такое!

Хевингем настолько расщедрился, что даже печально всхлипнул. В душе же у него все пело и торжествовало. Он был доволен своим актерским талантом, проявившимся сейчас так кстати. Как застоявшегося в стойле коня, он отпустил свою фантазию на свободу.

– Мне жаль, если я задел вас, – тем временем заговорил Витек. – Мне бы меньше всего хотелось этого, поскольку я могу понять ваши страдания…

Он бы и дальше продолжал заливаться соловьем на эту тему, но Хевингем величественным жестом прервал его, показывая, что он еще не закончил свою предыдущую фразу, и, удовлетворившись молчанием черноволосого эльфа, продолжил:

– Конечно, сейчас я должен не упрекать, а благодарить вас за оказанную мне помощь, – Хевингем кивком указал на присмиревших в клетке разбойников, – но мне тем странно это сделать, что мне помогли враги. Прошу извинить меня за оскорбительные подозрения, но я всерьез опасаюсь, что могу попасть из одного плена в другой. Насколько я могу судить по вам, вы – простые честные эльфы. Возьмите в награду золото, что у меня есть, и отпустите меня с миром. Я хочу в одиночестве предаться своему горю.

– Вы унижаете нас своим предложением! – твердо сказал Витек, решительным жестом отвергая протянутый ему кошелек с кампанельскими монетами. – Мы помогли вам совершенно бескорыстно. Если мы, нет, я чем-то задел вас во время нашей скоротечной беседы, покорнейше прошу простить. Ни я, ни мой спутник не станем вас дольше задерживать. Вы вольны продолжить свой путь.

Столь быстрое расставание не устраивало Хевингема, и он поспешно отыскал предлог, чтобы продолжить разговор.

– Но могу я хотя бы узнать имена тех господ, что оказали мне честь, вытащив меня из лап этих гнусных разбойников?! – принц так распалился в момент произнесения своего патетического вопроса-тирэ-восклицания, что даже соизволил на секунду пересечься взглядом с Витеком. Впрочем, тут же отвел глаза в сторону.

Учитель и ученик переглянулись, словно согласуясь, следует ли удовлетворить просьбу мальчика и тем самым разбить его самоуверенное предположение о простом происхождении его спасителей. После минутного колебания Витек все-таки взял слово.

– Безусловно, вы имеете право знать наши имена. Я ближайший друг и советник короля Элебрута Алого цветка – Витек. Также я наставник его младшего сына, которого вы имеете честь лицезреть рядом со мной. Это Эруаль.

– Так я разговариваю с равными себе по статусу? – заинтересовался Хевингем. – В таком случае, позвольте сказать, что я польщен таким знакомством.

– Наши чувства взаимны. Мы не питаем по отношению к вам абсолютно никакой антипатии, – вмешался в разговор Эруаль. – Несмотря на то, что наши страны воюют, я бы хотел, чтобы между нами как между людьми… эльфами… как между личностями оставались дружеские отношения.

– Своим расположением вы окажете мне неоценимую услугу, – вполне искренне откликнулся Хевингем. На глазах его снова заблестели слезы. – У меня так мало друзей! Почему-то я очень одинок. А после смерти родителей остался совсем один.

– О! Не отчаивайтесь, – глаза Эруаля наполнились состраданием. – У вас впереди долгая жизнь! Она вознаградит вас за все те страдания, что вы испытываете сейчас!

За спинами эльфов послышался цокот копыт, и к ним приблизился Венсан, которому надоело ждать их в стороне. Он сказал, обращаясь непосредственно к Витеку и не выказав никакой реакции по поводу присутствия здесь принца Кампанелы:

– Нам пора уезжать. Сюда едут четыре кампанельских всадника. Они хорошо вооружены и весьма агрессивно настроены. Или вы и с ними хотите подраться?

– Это слуги Варлама д' Аруэ! – побелевшими губами прошептал Хевингем. Притворством здесь и не пахло, он по-настоящему испугался. – Они ищут меня!

Витек с Эруалем переглянулись. Им было знакомо имя наместника Кампанелы. Также они были хорошо осведомлены о его отношениях с маленьким принцем. Поэтому, не дожидаясь предложения со стороны самого Хевингема, Витек быстро распорядился:

– Мы немедленно отправляемся в замок. Принц, ради вашего же блага, поедете с нами.

Хевингем, которому только это было и нужно, мигом согласился, после чего все четверо пустили коней галопом, надеясь скрыться незамеченными от посланников Варлама д' Аруэ. После четверти часа бешеной скачки мои герои остановились перед каменной оградой небольшого строгого замка. Его серые гладкие стены оплетали широкие темно-зеленые листья плюща. Узкие окна и маленькие, увитые ползучим вьюном балконы, немного оживляли фасад.

Массивные железные ворота открылись навстречу всадникам, впуская их в небольшой внутренний двор, вместивший в себе маленький цветущий садик, чистую, посыпанную гравием дорожку и пару фонтанов у крыльца. Оставшись совершенно равнодушными к этой скромной, но все же приятной глазу красоте, четверо моих героев подъехали к самым дверям замка. Только тогда Хевингем смог вздохнуть свободнее и почувствовать себя в относительной безопасности. Уж в эльфийских владениях шпионам вездесущего д' Аруэ взяться неоткуда.

Глава 17

Венсан остался в гостях у эльфов всего на полчаса: ровно столько времени понадобилось его коню, чтобы отдохнуть. Затем, не задерживаясь больше ни минуты, он помчался обратно, на Развалины. Эльфы же, ничуть не стесняясь присутствия кампанельского принца, принялись обустраиваться. В замке мгновенно поднялась суета. Витек раздавал слугам какие-то распоряжения, а Эруаль, целиком и полностью взвалив заботы о доме на плечи учителя, вместе с Хевингемом отправился осматривать замок, так как младший принц Лавандины хотел вспомнить точное расположение комнат и коридоров, которые в последний раз видел еще будучи подростком. Хевингем увязался с ним за компанию. Но он отчаянно скучал. Планировка и внутреннее убранство замка его нисколько не интересовали и не восхищали. Его душе было чуждо любование красотой. Но он старался не показывать виду, исправно тараща глаза по сторонам в притворном изумлении. На самом деле интерьеры комнат проносились перед его взором, как страницы скучной книги с картинками, надолго не задерживаясь в его памяти, и мысли маленького принца в этот момент были далеко.

"Во дворце уже заметили мою пропажу и теперь ищут повсюду, даже в Истерском лесу. Что ж, может, оно и к лучшему. Пусть Варлам побесится, понервничает. А что, может быть, мне продаться Лавандине? Если я сослужу Элебруту хорошую службу и эльфы в одном из сражений подчистую разгромят людей,