с толку и явно раздосадованный, он повернул назад, чтобы отправиться на поиски своего колледжа, и вдруг обнаружил, что Оксфорд все это время был не перед ним, а за его спиной.

Он спустился на платформу не с той стороны и ушел в городок с названием Ботли.

И вот теперь он впервые действительно смотрел на Оксфорд, и от этого вида замирало сердце. Повсюду торчали дремлющие шпили и зубчатые башни – это было совсем как в книгах про Средневековье.

Как будто эхо какой-то старой песни, которую он слышал когда-то, но позабыл.

Это первое впечатление навечно осталось в его сердце и его памяти.

Поправив рюкзак на плече, Джек направился прямиком в Оксфорд. Казалось, теперь даже идти было как-то легче. Он шел по вымощенным булыжником улицам мимо библиотеки с куполообразной крышей, мимо кирпичных и каменных колледжей, зеленых парков, книжных магазинов и уютных пабов. Наблюдал за течением раздвоенной речки, впадающей в Темзу. Здесь начнется его новая жизнь. Он прогулялся по Холивелл-стрит до поворота на Мэнсфилд-роуд, где и увидел домик, в котором ему предстояло провести ночь.

На следующее утро он уже сидел над тестами в пыльном экзаменационном классе, изо всех сил стараясь концентрироваться на вопросах, а не мечтах о новой жизни.

Закончив писать экзамен, Джек вернулся на станцию и сел на поезд. Затем на пароме добрался до Ирландии. Он вернулся домой, в свой родной Литл Ли. В коридоре его встретил отец, которому Джек незамедлительно выпалил всю правду, как будто пытаясь в чем-то сознаться. Он был уверен, что завалил алгебру. У него в голове не было ни тени сомнения, так что он решил даже не тратить время на ложные надежды о том, что его могут принять.

Уорни был в Сандхерсте с британской армией, так что у Джека рядом не было брата, которому можно было пожаловаться или составить компанию. И тогда Джек бегал к своему другу Артуру, чтобы поведать ему о несправедливости сломанной жизни и необходимости сдавать математику.

Он строил новые планы на будущее. Его неспособность решать примеры и находить значения переменных стоила ему шанса попасть в престижный университет. Но в мире есть и другие университеты, в конце концов.

Разочарование его отца, как еле видимый, но едкий дым, проникало в каждый угол дома. Все каникулы Джек пребывал в подавленном настроении и ругал себя все время, даже когда читал Спенсера или МакДональда. Он гулял по знакомым с детства тропинкам в саду и смотрел на залив, а его печаль ходила следом за ним. И почему только он не потратил чуть больше времени на математику? Почему его мозг не понимал цифры и числа, хотя с такой легкостью запоминал иностранные слова и философские термины? Говорят, что математика – тоже язык, а их Джек знал уже несколько: древнегреческий, латынь, немецкий и французский. Но как ему стать писателем или – тем более – профессором, если его не взяли в университет?

Приход кануна Рождества был ознаменован появлением перед входной дверью поместья Литл Ли почтальона. Он принес письмо. На конверте было напечатано имя Клайва Стейплза Льюиса. На другой стороне был герб университета, отпечатанный на желтом воске.

Прямо там же, в холле, где портреты прародителей наблюдали за каждым движением, отец вскрыл конверт с письмом, которое решало судьбу Джека. Что бы там ни было, Джек бы не дрогнул; он бы стойко принял любой вердикт.

Альберт Льюис начал читать вслух.

[[начало письма]]

Уважаемый мистер Клайв Стейплз Льюис,

Поздравляем Вас с зачислением в ряды студентов Юниверсити-колледжа Оксфордского Университета…

[[конец письма]]

Холодные пальцы ужаса, сдавливавшие горло Джека, расслабили хватку. Он был потрясен, но все же понимал, какие настали времена. В разгар войны множество молодых людей были вынуждены пойти на фронт, а не учиться. И большинство мальчиков его возраста были уже во Франции. В Оксфорде был недобор студентов; и только из-за этого Джека приняли.

Летом 1916 года Джек переехал в город дремлющих шпилей. После того, как он вышел из поезда, добрался до колледжа и прошел через ворота с лазурным гербом, на котором был изображен крест и пять ласточек, высокий худой портье проводил Джека в его комнаты. Колледж представлял собой здание с двускатной крышей и зеленым двориком, окруженным крытой обходной галереей. Джек наслаждался атмосферой средневековья.

Он шел вслед за портье, который был настолько худым и вытянутым, что казалось, будто он переломится пополам, если нагнется поднять что-то с земли. Пройдя по каменным коридорам, они поднялись по узкой винтовой лестнице в тускло освещенный холл общежития. Портье открыл дверь и шагнул в комнату. Джек последовал за ним и уже хотел было поставить куда-то свои сумки, как вдруг застыл в изумлении. Это была роскошная двухкомнатная резиденция, стены были обшиты панелями из светлого дерева. По всей комнате были развешаны портреты мужчин в профессорских мантиях. На книжных полках не было свободного места. В резиденции был свой кабинет и отдельная спальня. Джек уронил сумку на пол, не зная, стоит ли говорить швейцару, что эта шикарная комната никак не может принадлежать ему.

В довершение всей роскоши в центре комнаты стояло огромное пианино.

Молодой носильщик явно привел Джека не туда.

Джек повернулся и посмотрел на уже направившегося к выходу портье.

– Постойте! Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Комната прекрасная, но она никак не может быть моей. Думаю, вы меня с кем-то спутали. Она явно предназначена для более обеспеченного студента.

Портье остановился и бросил взгляд на Джека, прищурившись, как щурятся вороны, когда видят какую-нибудь блестящую штучку, которую хотят достать.

– Так и есть. Эта комната принадлежала другому студенту, но его послали на фронт. И на данный момент она ваша.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Джек опустился на стул с плюшевой обивкой, стоявший за письменным столом, и некоторое время наблюдал из окна за студентами, которые курили и сновали туда-сюда с книгами по зеленому дворику этим прекрасным летним днем. Где-то далеко шла война, а он сидел в комнате с пианино и стеллажами редких книг.

До тех пор Джек думал о войне как о помехе, которая не позволяла людям вернуться к своим обычным делам и не давала Уорни вернуться домой к брату. Но эта комната – она принадлежала молодому человеку, который теперь, скорее всего, лежал где-то в окопе во Франции. И который, возможно, никогда не вернется ни в университет, ни к своей семье.

Все мысли Джека вращались вокруг двух противостоящих друг другу миров: ужасов войны и уюта