облачка – отличное время для прогулки. Меня радостно приветствуют соседи. Соседи радостно машут мне руками. Вот миссис Макриди подметает крыльцо, хотя на самом деле она следит за соседями и сплетничает с подругами, которые регулярно заходят к ней на чашечку чая. А вот и мистер Литтон, открывающий входную дверь. Видимо, только что вернулся с рынка.

За каникулы я собиралась хорошенько выспаться и почитать брату сказки. Для этого я взяла с собой «Невесомую принцессу», книгу того же автора, который написал «Фантастес». Мистер Льюис очень любил Макдональда и видел в его произведениях нечто таинственное и глубинное. Думаю, Джорджу должно понравиться.

Вместе мы справимся с этой задачей. Вдвоем. Соберем истории воедино и непременно выясним, откуда взялась Нарния.

Завернув за угол дома, я заметила, что наша калитка распахнута настежь.

Что-то случилось!

Из трубы не шел дымок, обычно говорящий о том, что вся семья собралась в гостиной, в тепле и уюте. Напрочь забыв про скользкую наледь на дорожке, я вбежала в дом и, бросив рюкзак на пол, пронеслась в комнату Джорджа. Пусто.

Страх колючей проволокой сдавил горло. Не стоит паниковать раньше времени: для его отсутствия причин было не меньше, чем моих панических догадок. Я распахнула шкаф – никого. На кровати валялся альбом, вокруг – разбросанные карандаши. Я пролистала страницы, на которых были изображены львы, замки и целые сцены из рассказанных мной историй. К каждой картинке Джордж дорисовывал льва, рычащего, отдыхавшего или наблюдающего за чем-то.

Немного отдышавшись, я вернулась на кухню. Мама знала о том, что я приеду. Я предупредила ее перед выходом из общежития.

Взгляд привычно упал на кухонный стол. На нем лежала записка.

В больнице.

На обороте – ничего, что могло бы меня успокоить или что-то объяснить. Мы разговаривали всего три часа назад, поэтому вариант с запланированным визитом к врачу явно отпадал. Об этом с самого начала говорила открытая калитка.

Я захватила с собой сумку, захлопнула входную дверь и по обледенелым улицам побежала к больнице, мимо соседских домов, огибая пустой Порт Ройял Парк. Я привыкла к долгим пешим прогулкам, а не к забегам. Но сейчас выбора у меня не было.

В голове крутились страшные мысли: Джордж кричит и зовет на помощь, или, что еще страшней, лежит бездыханный. Вспомнились слова мистера Льюиса: «Когда в голове рождается идея, можете ли вы объяснить процесс ее появления?». Тогда я не совсем поняла вопрос, и только сейчас мне все стало ясно. Чем объяснить хаос поток сознания? Мне не нравились собственные мысли и идеи, но я ничего не могла с этим поделать: они существовали сами по себе, как сны, приходящие ночью.

Наконец я добралась до Чарлз Хастинг Уэй и влетела в кованые ворота Королевской больницы Вустершира. Перепрыгивая через две ступеньки, я оказалась у ее входа.

Передо мной протянулась длинная стойка регистрации бледно-желтого, какого-то линолеумного цвета, заваленная бумагами, ручками и планшетами. За ней стояли медсестры в халатах и врачи со змееподобными стетоскопами.

– Джордж Девоншир, – выдохнула я, переводя дух после забега. – Где он?

На меня обратила внимание какая-то медсестра со спутанными каштановыми волосами, торчащими из-под белой шапочки с полоской. На зубах виднелись отпечатки ее ярко-красной помады. Моя нервная система была слишком взбудоражена и требовала успокоительных средств в любом виде.

– Как вас зовут, дорогая? Вы родственник?

– Я сестра… Мэгс… Где мой брат?

– В палате на втором этаже.

Я, было, бросилась бежать к лестнице, но голос все той же медсестры меня остановил.

– Подождите!

Она двинулась ко мне, скрипя белыми туфлями.

Едва не споткнувшись, я остановилась и развернулась, чуть не запутавшись в собственных ногах. И куда я собиралась бежать, интересно? Я ведь даже понятия не имею, куда мне идти.

– Подождите здесь, – попросила она.

– С ним все… впорядке? – Я не знала, как лучше сформулировать вопрос. Или просто боялась спросить прямо.

Медсестра наконец-то догнала меня, и я увидела бейдж с ее именем: Элеонора.

– Ему уже лучше. Его подключили к системе искусственной вентиляции легких. Я сейчас позову вашу маму, а вы пока подождите здесь.

Спустя тысячу лет, не меньше, из лифта наконец вышла мама. Она успокаивающе обняла меня. На ней были коричневые твидовые брюки и белая рубашка, наверное, папина, поскольку так она никогда не одевалась, предпочитая платье, всегда сидящее по фигуре, и жемчуг.

– С ним все в порядке. Все в порядке. Все в порядке… – трижды повторила она, словно убаюкивая меня.

Я резко отпрянула и взглянула на нее. По лицу у нее текли слезы.

– Что случилось?

– Он стал задыхаться. Как будто не мог вдохнуть. Губы посинели. Мы тут же поехали в больницу. Его подключили к аппарату искусственного дыхания. Сейчас все в порядке. Он спит, даже лицо порозовело. Он в порядке.

Последняя фраза заставила ее вздрогнуть.

– Он чем-то занимался? Ходил куда-то?

– Снова прятался в шкафу. Он больше ни о чем не говорит и не думает, Мэгс.

– Вряд ли приступ случился из-за того, что он дошел от кровати до шкафа. Здесь что-то… с каждым днем ему становится только хуже, да?

– Да. – У мамы явно не было сил на то, чтобы как-то приукрасить горькую правду. Она не хотела и уже не могла больше скрывать очевидное: состояние Джорджа постепенно ухудшалось. Она повернулась ко мне. – Как у тебя дела? Готовишься к сложным экзаменам?

– Я закрыла сессию. Думала, ты знаешь…

– Ты выглядишь очень устало…

– Отведи меня к Джорджу.

– Хорошо… Только не бойся всех этих трубок на нем.

Я молча кивнула.

До этого я ни разу не навещала Джорджа в больнице. Узнав, что ему лучше, я стала успокаиваться, и ко мне постепенно стало возвращаться обоняние, а потом и все остальные чувства. В воздухе витала смесь запахов спирта, хлорки, тошноты и еще чего-то резкого, но незнакомого. Возможно, крови, но эта мысль сильно пугала. С разных сторон слышались чьи-то шаги. В ушах стоял скрип обуви о кафельные полы, тихий гул голосов, какие-то резкие и короткие звуки и странное гудение. От этой какофонии стало так плохо, что при входе в лифт я руками закрыла уши.

Лифт звякнул, оповещая нас о прибытии на второй этаж. Следом за мамой я вышла в узкий коридор с закрытыми дверями и табличками, на которых мелом были написаны имена пациентов. На стенах пестрели разноцветные рисунки и яркие картины с цирковыми мотивами. Дежурный стол медсестры был украшен рождественской гирляндой, а напротив висело изображение младенца Иисуса в яслях. Так нас встречало детское отделение.

Мы дошли до палаты 236.