Мадам Симран, хозяйка магазина, была не особенно разговорчивой, а несравненная прелесть ее пестрых тканей не казалась ей достаточной причиной для оправдания моего непреодолимого влечения заглядывать, как на работу. Когда я заглянула к ней в четвертый раз, она любезным тоном спросила меня, не держу ли я семейный пансион, коль так часто покупаю пледы, на что я ответила, что у меня только одна кровать, но ночи бывают бурными… Мое шаловливое подмигивание задело ее, и я немедленно поправилась, уточнив, что сплю только с одним барашком, но вот незадача – замечательные изделия фирмы «Симран», вытканные по экологическим нормам да еще с естественными расцветками, неудобоваримые для обычного желудка, барашку пришлись по вкусу. После этой моей невинной шутки, которая на самом деле и шуткой-то не была, она начала делать при мне недовольную физиономию, что шло вразрез с теми суммами, которые перекочевывали из моего кошелька в ее кассу.

Вот и сегодня я снова купила плед, сине-зеленые узоры которого примиряли меня с жизнью так называемой шлюхи. Я была бесконечно благодарна Туа за то, что он позволил мне избежать вечной проблемы выбора среди множества очаровательных моделей, ведь каждый выбор подразумевает чувствительный для сердца отказ от других вещей. Сине-зеленый? Прекрасно! Из магазина я вышла без тени сожаления, вся обращенная в будущее, казавшееся мне абсолютно совершенным. Через две недели в моей жизни появится другой плед. Но смущало то, что мадам Симран, очевидно, хотела, чтобы я как можно скорее покинула ее территорию.

Не намного лучше встретили меня и в кафе, в том числе и официанты, хотя до этого враждебно настроенным казался только хозяин заведения. Правда, кафе находилось в доме, к которому я перенесла кучу выкопанных тисов. Но я так поступила не только для того, чтобы отвести от себя подозрения, но и потому, что там стояли большие мусорные баки, куда складывали коробки из-под замороженных продуктов и прочие ящики. Хозяин кафе, когда всем стало очевидно, что тисы выкопала я, увидел в этом моем акте агрессию. Но что бы он там ни увидел, я очень люблю это прелестное местечко под не менее прелестными аркадами, от которых веяло стариной. Будучи человеком миролюбивым, я даже сказала ему: «Давайте уладим наше маленькое разногласие!» – но он не захотел разговаривать со мной нормально. Что до официантов, внезапное изменение их поведения я не могла объяснить, если не считать, что они, конечно, уже знали про шину мадам Симон, муж которой прилежно посещал бар в этом кафе. Не исключено также, что он рассказал им про небольшой инцидент с участием Туа, который произошел во дворе несколькими днями ранее. Так, ничего особенного. Летом у барашков начинается период гона. Туа, обладая превосходным здоровьем, заводился не на шутку, а у парнокопытных есть склонность угрожать в этот период нападением. Я намеренно сказала «угрожать», это не значит «довести дело до конца». Следуя свои естественным порывам, мой Туа напал на месье Симона, но атаку не завершил, так как испугался появления Селестина, к которому относился с большим подозрением, потому что это маленькое четвероногое совершенно не походило на курсину, а к курсину Туа привык на генетическом уровне. Напал он на месье Симона, а целую трагедию из этого сделала мадам Симон. Я подчеркиваю, лето – сезон любви, и я не собираюсь учить природу!

Под прицелом косых взглядов, в давящей тишине, которую нарушал только шум кофеварки, я спокойно допила свой эспрессо и пошла в булочную, желая купить, как обычно, три багета для голубей… Булочница была сварливой особой, но я не могла удержаться от того, чтобы спросить ее о Незнакомце с площади Вогезов.

– Вы его хорошо знаете, он адвокат…

Она переменилась в лице и гордо заявила, что да, неплохо знает, и уже очень давно. Говоря это, она вытянулась во фрунт, будто в лавочку только что вошел генерал де Голль. Я ее понимаю. Иметь клиентом человека такого уровня – большая честь. В надежде завязать дружескую беседу, я добавила, что мне нравятся многие его рубашки, как и его манера одеваться в целом. Но ей, видимо, недоставало живости ума, и она не выдала ни одного комментария. А затем неожиданно заявила с мечтательной улыбкой:

– Это очень любезный господин… Вы хотите еще что-нибудь, кроме багетов?

Любезный… Я была на небесах. Более того, я захотела быть красивой и умной, чтобы соответствовать ему. Взволнованная, я на несколько минут погрузилась в медитативное созерцание стойки с пирожными. Любезные мужчины меня всегда возбуждали…

Булочница вернула меня на землю, еще раз бросив свое «Больше ничего?», означающее на языке коммерсантов «Может, еще что-нибудь?». Я вздрогнула и машинально взяла шесть эклеров к кофе – ужасная глупость, я никогда не ем пирожных, но мне хотелось доставить ей удовольствие. Ладно, порадую голубей.

Перед тем как уйти, я позволила себе ещё один вопрос или, скорее, два:

– Вы не знаете случайно, в каком году он родился?

Она не знала.

– А где?

Она тоже не знала.

По дороге домой я думала, что он, может, родился в Бресте или в По, и, может быть, год его рождения без последней цифры – 196, но это не так важно, в жизни нельзя узко мыслить. Важно, что он любезный…

Чтобы убить время, я вполглаза смотрела телевизор – новый, так как старый разбил Туа. Умный барашек спрятал телевизионный пульт, но я его нашла, и мы вместе выбрали канал TF1. Одновременно, поудобней устроившись на остатках дивана, я щеткой вычесывала своего любимца. Ему легко жилось, казалось, он никогда не скучал и был счастлив, а для меня нет ничего приятнее видеть, что другое существо счастливо.

У моего барашка было потрясающее умение сосредоточиваться. Он мог целый час смотреть в одну точку, например на край стола, ни разу не моргнув при этом. Его блестящие глаза не выдавали никаких чувств. Тем не менее было очевидно, что его мысли уносятся в маки с их будоражащими запахами, в луга и горы, где скот сейчас перегоняют на летние пастбища. Когда я отвлекала его от бесконечных мечтаний, он смотрел на меня с упреком, закрывал глаза и вздыхал. Но отвлекала я его редко, так как предпочитала уважительно относиться к моментам медитации, и мой Туа, вероятно, мог бы возвыситься до буддийского прозрения.

Если отвлечься от всех разрушений, что он произвел в городской квартире, от его сезонного самцового запаха, от проблем с кишечником и прочих мелочей, уход за ним не представлял никаких трудностей. Но говорить о воспитании я не осмеливаюсь, мне пришлось отказаться от него, так как я убедилась почти сразу, что Туа не запоминает никаких фокусов, никаких команд, которые могли бы поразить публику. По своей сути он был близок к двуногой мужской особи, ограниченной в близости к природе. Если Туа кормить и поить, если предоставить ему некоторую свободу и дать немного ласки, он будет самым счастливым из мужчин. И даже более того, не многие из мужчин способны достичь такого уровня мудрости, какого достиг мой барашек.

Бараны вообще мудрые. Ни один из них не станет осложнять себе жизнь, как, например, месье Жуффа, который, сменив пластинку, сказал мне, что жена его обманывает. Это было лучшей обнадеживающей новостью за последние месяцы. Но он сделал из этого трагедию, считая, что сам все испортил. Я же придерживаюсь другой точки зрения. Если муж долгое время обманывает свою жену, а потом и она принимается делать то же самое, значит, будущее у них многообещающее, с циклическим переключением с одного на другое. И этому многие могли бы позавидовать. Единственное, что требуется, – составить расписание, чтобы не случилось пересечения адюльтеров, грозящего полной анархией, но, в конце концов, набросать устраивающий всех график не сложнее, чем подобрать таймшер для пятидесяти человек. Я даже попыталась доступно объяснить все это Эрику, но он заблеял, что это вовсе не смешно. Естественно, я пошутила, и все-таки я не вижу связи между желанием развестись при наличии верности и желанием сохранить семейную жизнью при хроническом наставлении рогов.