«Да, это нелегко. Но мечты не исчезают из-за сложностей, Рэйчел! У нас будет дочь, даже если это займет больше времени, чем мы ожидали… Время пройдет, а мы не сдадимся».

Это Дейв нашел адвоката по усыновлению. Именно он звонил друзьям, коллегам и врачам, чтобы получить характеристики. Дейв сидел рядом, пока я писала черновик этой главы. Он сделал всю бумажную работу и направил документы в наше новое агентство по усыновлению.

Независимое усыновление показалось мне еще более пугающим, чем все остальное. В этом случае биологическая мама сама выбирает вас в качестве будущих родителей – это означало, что нам придется соревноваться с тысячами пар по всей стране. А еще, что как только наш адвокат найдет женщину, требованиям которой мы будем отвечать, то нам придется встретиться с ней и между нами произойдет самый сюрреалистичный диалог из возможных.

Это случилось трижды за первые два месяца. По логике, я должна была быть полна оптимизма, что получила три приглашения за такой короткий отрезок времени. Но правда в том, что эти собеседования давались мне невероятно тяжело. Я знала, что не должна была возлагать на встречи очень большие надежды, но сложно не надеется, когда ты встречаешься с будущей мамой.

Я слушала ее историю и начинала думать: о Боже, а что, если она – та самая? Что, если наш ребенок родится в апреле?

Она нас не выбрала, и я чувствовала себя очень глупо. Я думала, что это пустая трата времени, очередной болезненный опыт, который никуда не приведет. Будет ли у нас когда-нибудь дочь? Должны ли мы хотеть еще одного ребенка? Мне казалось, что это некрасиво по отношениям к семьям, у которых нет ни одного ребенка. Я сидела в ванной и плакала, пока в моей голове крутились все эти вопросы. И я не могла найти на них ответов.

Все, что мне оставалось, – это верить. Иногда вера бывала настолько слабой, что едва поддерживала меня на плаву. Но она все еще была со мной – тонкий голосок, который призывал не сдаваться. Еще один шажочек, – словно шептал мне Бог. Завтра будет новый день, – говорил мне Дейв. Однажды я возьму дочку на руки и пойму, почему ждала ее так долго, – повторяла я сама себе.

В то время я углубилась в веру. Я уже не была настроена так решительно, как в начале пути пять лет назад. Сейчас моя вера стала хрупкой и зыбкой. Я слепо брела по тропинке, которую не видела. Я решила идти вперед, потому что знала, что, несмотря на боль, в конце своего путешествия я найду и силы. Я могла вспомнить обо всех этих пяти годах и разозлиться. Или оглянуться на свою жизнь и осознать, что именно дали мне эти препятствия.

Мы знали о кризисе в сфере усыновления, как международного, так и местного. Мы жертвовали время и силы на развитие сферы, о которой прежде ничего не знали. Вот почему я продолжала верить.

Мы познакомились с четырьмя девочками и полюбили их. И даже если мы никогда не увидим их снова, наши жизни стали прекраснее, потому что мы пережили этот опыт. Вот почему я продолжала верить.

И еще мы укрепили свой брак. Если вы прошли вместе через столько трудностей, это либо сплотит вас, либо отдалит друг от друга. Мы с Дейвом увязли в бумажной волоките, собеседованиях, анализах и провокационных вопросах. Позже мы узнали, как обращаться с малышами, которые получили серьезные психологические травмы, и новорожденными близнецами, которые не спят всю ночь. Оказавшись по другую сторону баррикад, мы смеялись и плакали, и чувствовали себя навсегда связанными друг с другом. Вот почему я продолжаю верить.

Я понимаю, как много хорошего произошло с тех пор. Это дало мне силы для следующего шага. Вот почему я продолжала встречаться с беременными женщинами, хотя это и заканчивалось разочарованием. Поэтому я продолжала молиться, чтобы небеса послали нам дочь, не зная, сколько времени это займет и получится ли вообще.

Поэтому я продолжала верить, даже когда чувствовала себя измотанной. Поэтому продолжала рассказывать свою историю, несмотря на то, что она приносила мне боль. Я не хочу, чтобы ты видела того, кто прошел долгий и изнурительный путь, отчаялся и готов опустить руки. Я хочу, чтобы ты увидела женщину, которая продолжала пытаться, даже когда слезы душили ее. Хочу, чтобы ты увидела ту, что верит, ту, что знает: у Бога на нее есть фантастические планы. Даже если путь не будет легким, у нее хватит мужества и смелости поделиться правдой, которая поможет остальным.

Что мне помогло…

1. Я сделала решительный шаг. Найти в себе смелость, чтобы честно посмотреть в глаза трудностям – все равно что прыгнуть в бассейн с холодной водой и приложить все усилия, чтобы доплыть до другого конца. Не факт, что это будет приятный опыт, но если ты окажешься в воде, половина дела уже будет сделана. Чем дольше ты будешь честна сама с собой, тем легче тебе будет оставаться честной по жизни.

2. Я искала тех, кто говорит правду. Я окружила себя людьми, которые тоже научились признаваться в своих чувствах, как бы тяжело это ни было. Они расскажут тебе, что чувствовали и где черпали силы. А также могут послужить примером, которым ты будешь вдохновляться.

3. Я искала истории, похожие на мою. Если бы я заранее провела исследование в сфере патронажного родительства в Лос-Анджелесе, то все случившееся не вызвало бы у меня такой шок. Когда мы прошли через все это и познакомились с такими же парами, то осознали, что попали в довольно типичную ситуацию. Мы чувствовали себя такими одинокими и искали общества тех, кто бы понял нас. Это очень нам помогло.

Когда люди говорят о разводе, они употребляют слова «непримиримые», «противоречия» и «запутанно». Но эти слова слишком легкие – слишком легкие, чтобы разрушить семью. Развод – это тяжелая книга, которая упала на домик, построенный из лего. Это пушечное ядро, которое прилетает на корму корабля и топит его. Развод – это разрушение, которое начинается сверху и ломает все на своем пути. Поэтому нет, «запутанный» – неверное слово.

Ужасный, уродливый, ненавистный, уничтожающий – уже ближе.

Когда мне было 16, мои родители переживали ужасный, уродливый, ненавистный и уничтожающий развод. Вопрос о нем поднимался с тех пор, как мне исполнилось девять.

В том году, который стал смертельным для их отношений, я получила права и свою машину. Это был Suzuki Samurai 1989 года выпуска с ручной коробкой передач. Я толком не понимала, как им управлять. Неделями он стоял на обочине и собирал пыль – как напоминание о моей бестолковости.

Я намекала, что мне нужна помощь, старшей сестре, ее бойфренду и маме, в надежде, что они выделят одни выходные и научат меня водить. Если бы я умела водить, я бы сама ездила в школу. Если бы я умела водить, я бы нашла работу и начала откладывать деньги. Как много преимуществ открывала ручная коробка передач.

Однажды моим обучением решил заняться папа. И это оказалось очень плохой идеей.

У папы был вспыльчивый характер. Он проявлялся в течение всей жизни, но сейчас стал еще хуже. С момента смерти Райана прошло не больше полутора лет.