— Я сама дойду, спасибо. Езжайте вперед.

Аслан качнул головой.

— Нет. У тебя уже губы синие. Замерзнешь здесь одна, а я не хочу возвращаться за окоченевшим трупом. Будешь спорить, перекину через коня и повезу тебя так.

— Ага, еще в бурку замотайте!

— Хорошая идея, кстати. Но чужих невест я не только не целую, но и не краду. Садись на Вавилона.

Копыта коня утопали в снегу. Лена мелко дрожала от холода. Аслан придерживал ее одной рукой, хотя она считала, что это излишне, но промолчала.

— Когда на свадьбу позовёшь, Лена? — раздалось над ухом.

Тупиковый вопрос.

— Как только так сразу.

— Очень странные у вас женихом отношения. Не замечал, чтобы ты к нему на свидания бегала.

— Нормальные. Не страннее, чем у некоторых. А на счет свиданий… Он… Его сейчас нет в республике. И вообще, что за допрос?

— Не допрос, а светская беседа. Возможно, я обдумываю твое предложение о бурке, — Аслан хмыкнул.

Его горячее дыхание коснулось щеки.

— Ничего я вам не предлагала.

Впереди в окнах домов зажглись теплые желтые огоньки. Лене очень хотелось оказаться у пышущего жаром очага. И подальше от Аслана.

Их встретил Джамал. Помог Лене спуститься с Вавилона.

— Напоите нашего горе спасателя горячим чаем, — насмешливо произнес Аслан.

— Все сделаем в лучшем виде, — уверил его Джамал. — Пойдем, Лена. Софья Тимурик ждут тебя.

Следующий день принес с собой два подарка. Первый, несомненно, приятный, но ужасно бесполезный заключался в том, что, наконец, выглянуло солнце. Его свет ослепительно искрился на снегу и привносил в жизнь немного радости.

Второй, обозначился болью в горле, глухим кашлем, ознобом и сетованием на свою вчерашнюю глупость. Хотя, положа руку на сердце, Лена была уверена, что поступок был скорее отчаянным, чем глупым.

Она слонялась по дому, закутавшись в одеяло и собираясь с силами, чтобы отправиться в сарай за дровами для растопки печи. В таком состоянии ее и застала Софья. Она уложила Лену в кровать. Через некоторое время в печи плясал рыжий огонь, согревая дом.

Пришла бабушка Икиан и принесла с собой ароматный бульон. Пока Лена пыталась есть, бабушка Икиан жаловалась:

— Аслан нэ разрэшил араку с пэрцем тэбе дать. Сэйчас он придет.

Голова, трещавшая с утра от жара, заболела еще сильнее. В висках заломило. Только Лена хотела возразить против нового визитера, как раздался деликатный стук в дверь. Она, облегчённо вздохнув, передала тарелку с недоеденным бульоном бабушке Икиан. Раскашлялась, пытаясь сказать, чтобы никого к ней не пускали. Множество желаний пролетело в ее измученном сознании за эти несколько мгновений и среди них главная, нелогичная, но такая женская мысль: «Не хочу, чтобы он видел меня растрепанной!»

Софья посмотрела на Лену укоризненно и громко произнесла:

— Войди.

Аслан зашел в комнату. В руках нес аптечку. Он присел на стул у кровати, который ему уступила Софья, взглянул внимательно на Лену, которая пыталась исчезнуть под пушистым одеялом. Его прохладная ладонь прошлась по лбу, погладила щеку. Лена закрыла глаза и нахмурилась, боясь выдать присутствующим, каким неистовым трепетом отзывались в ней его прикосновения. И повторяла себе как мантру: Он бабник.

— Температуру мерили?

— Да. 38 и 5, - ответила Софья. — Мы пока только отпаивали ее. Решили тебя подождать.

— Понятно. Как ты себя чувствуешь? Что болит? — спросил он, пристально ее рассматривая.

Лена смутилась от его взгляда. Было в нем что-то. Не только профессиональный интерес читался в глубине глаз. Она видела, как его глаза останавливаются на ее губах, шее. Это не давало сосредоточиться.

— Уже нормально. Прекрасно. Спасибо.

Голос ее осип, но она постаралась придать ему здоровых ноток. Не получилось.

— Это видно. Ну-ка, покажи горло.

Он взял ее за подбородок. Лена попыталась отстраниться.

— Не капризничай, пожалуйста, — сказал Аслан так, будто уговаривал ребенка.

Пришлось подчиниться. Было ужасно неловко.

— Н-да, — сказал он, достал ручку и блокнот и стал что-то быстро писать. — Софья, проследи, чтобы все выполнялось так, как написано. Я еще вечером зайду. Не прощаюсь.

Как только за Асланом закрылась дверь, Лена спросила:

— А что он написал?

— Полоскание назначил и что нужно пить. Не переживай, Аслан хороший врач, — сказала Софья и, увидев скептическое выражение лица подруги, добавила: — Ну, подумаешь, направленность у него хоть и специфическая, но что коровы с овцами, что люди. Главное, когда человек толковый.

— Он хороший дохтур, — поддакнула бабушка Икиан. — Колени менэ вылечил.

— Я не сомневалась в нем ни секунды, — сказала Лена, свернувшись калачиком.

Ее клонило в сон. Стопы были ледяными, и она никак не могла их согреть, хотя и понимала, что это из-за температуры.

Вечером пришел Аслан, промерил ей температуру, заставил выпить странный травяной отвар и удалился, когда узнал, что Софья сегодня будет гостить у Лены до утра.

Температура держалась всю ночь, а следующий день все стало только хуже. У Лены началась ангина.

Теперь во время осмотра пальцы Аслана пошлись не только по лбу и щекам, но и по шее и ключицам, прощупывая лимфоузлы. Он принес с собой фонендоскоп, и Лене пришлось выползти из-под одеяла и задрать футболку, чтобы дать ему прослушать дыхание.

Лена не смогла внушить себе, что Аслан просто врач. В затуманенном сознании вспыхнула природная стыдливость, которую приходилось преодолевать, когда Лена подставила голую спину для прослушивания. Ей казалось, что прохладная поверхность фонендоскопа отставляет на коже ожоги.

— Я съезжу в аптеку, — послышался голос Аслана откуда-то сверху. — Без антибиотика не обойтись. И еще. Бабушка Икиан, только не напои ее аркой, пожалуйста. Я знаю, что ты собиралась. В ее случае будет только хуже.

— Помилуй. Аслан. Ты что мысли читаешь? — воскликнула бабушка. — Я только чуть-чуть хотела дать.

— Скоро вернусь и без меня никакой самодеятельности. Ботаник не простит, если мы его невесту угробим.

Это последнее, что услышала Лена, перед тем как снова провалилась в тяжелый сон.

Проснулась она от того, что ее кто-то тормошит. С трудом открыла глаза, увидела иглу, на острие которой блестела капелька.

— Ложись на живот, — сказал раскатистый голос.

Лена растерянно оглядела комнату. Софья сидела в кресле у окна и сосредоточенно что-то вязала. Спицы в ее руках тихонько и размеренно стучали.