По его виноватому взгляду Лена догадалась, что дядя об этом размышлял. Она вздохнула. Он мужчина, а мужики не понимают, что властная свекровь — для снохи смерть. Такое чувство, будто женские склоки не в их семье происходят, а на другой планете.

Лена скажет ему после свадьбы Мадины, что очень хорошо подумала, все взвесила и решила, что нет, не будет она ничьей женой пока. Да и время еще есть, еще успеет выйти замуж, если захочет.

В селе праздник набирал обороты. Каждый год его устраивали с большим размахом. По очереди жители организовывали всеобщий пир, принимая ко двору народ. В этом году пир проходил в доме Салико. Люди несли под его гостеприимную крышу продукты. Некоторые женщины готовили у себя дома и приносили созревшие блюда в больших тарах, чтобы на всех хватило. Во дворе накрыли почетный стол для музыкантов. Салико распорядился все лучшее отправлять им.

Аслан, как главный поставщик баранины был сегодня в особом почете. С утра занимался приготовлением мяса на заднем дворе. Иногда в поле зрения мелькало милое личико Городской, как прозвали ее местные старожилы.

Ездила повидаться с женихом и стремительно вернулась. Он не понимал этих отношений. Не понимал этого жениха. Слишком все странно.

Аслан никогда бы в жизни не подумал, насколько ужасной может быть любовь к женщине. Настолько жгучей и бессильной может быть ревность, на которую он права не имеет.

Ни разу не промелькнул на ее лице намек на то, что есть надежда на ответное чувство. Она не может не знать, что безумно нравится ему. Летом он кричал о своем интересе на весь белый свет.

Он в который раз прошел мимо трудолюбивой Городской. Соседи веселятся, наблюдая за его мучениями. А он ничего не может с собой поделать: утро нарезает круги подле нее. Она взглянула на него лишь раз только тогда, когда во дворе позвучал окрик:

— Аслан!

Во двор впорхнула Наталья, женщина дивной красоты: высокая, стройная, жгучая брюнетка. В свое время не устоял перед ней. А теперь даже эстетического удовольствия не получил. Испытал лишь укол совести. Надо было разобраться с Натальей по-человечески.

Лена проводила ее заинтересованным взглядом. Как же не вовремя на горизонте появилась другая женщина. Аслан хотел умереть от досады.

— Наташа! — улыбнулся он и шагнул навстречу.

Она вместо приветствия повисла у него на шее.

— Аслан, каждый раз пугаюсь, когда вижу тебя в таком виде. Ты на лешего похож! Одичал мой Асланчик! Займусь тобой, когда в город приедешь, — Наталья небрежно тронула его волосы.

Аслан мягко отвел ее руки от своего лица, чувствуя, что Лена внимательно наблюдает за разворачивающейся в его жизни трагикомедией.

— Не ждал тебя, если честно.

В ответ она мило улыбнулась и осуждающе покачала головой.

— А я приехала. Документы на подпись привезла. На факультете все скучают по тебе.

Аслан усмехнулся:

— Я так погляжу, ты больше всех успела соскучиться.

Наталья проницательно на него посмотрела.

— Имею право… или уже нет? — сказала она тихо, оглянувшись по сторонам. — Поговорим без свидетелей?

Аслан чувствовал, насколько неуклюжей стала ситуация с Натальей. Вроде и не должен ей ничего, а груз на душе имеется. Начатые дела надо заканчивать иначе они повиснут мертвым грузом и будут отравлять жизнь. Или явятся нежданно в самый неподходящий момент.

— Пошли.

Он зашагал в сторону своего дома, ловя себя на мысли, что практически бегством спасается от любопытных глаз.

Он завел ее в гостиную и усадил за стол. Взял папку с документами. Не хотелось вчитываться, а надо.

— Аслан, — начала Наталья неприятный разговор. — Я ждала, что ты заедешь ко мне хоть раз…

Она замолчала, ловко ставя паузы для оправданий. Аслана позабавила манипуляция.

— Зря ждала. Я ведь еще летом написал, что все…

Наталья поджала губы и через несколько мгновений продолжила:

— Я достойна хотя бы объяснений.

Аслан тяжело вздохнул.

— Каких объяснений? Ты сама расставила приоритеты: мы только любовники. Ты очень хотела свободных отношений, я был очень не против.

— Я ошибалась. Аслан, мы могли бы попробовать пожить вместе эту зиму, когда ты в город вернешься. Возможно, мы…

— Нет.

Он снова стал читать текст, чувствуя, что Наталья начинает злиться. Аслан еще во дворе приготовился к тому, что будет скандал.

— Ты кого-то встретил, да? — лицо ее сделалось жестким. — Сельскую дурочку, которая с благоговением будет всю жизнь стирать тебе носки и трусы?

Брови Аслана поползли вверх. Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула и добавил:

— А еще гладить рубашки. Я очень хочу, чтобы она гладила мне рубашки.

— Издеваешься, да?

Аслан пожал плечами.

— Ты только что сама была не против жить со мной, что, естественно, подразумевает некоторые… неудобства. Только не говори, что не собиралась делать всего этого.

— Женщина не полотерка, Аслан. Я на такую роль не соглашусь никогда.

— Именно поэтому я тебе и не предлагал. Но чтобы ты знала, я с тобой согласен. Женщина не полотерка. Не буду больше юлить и играть на твоих нервах. Да, встретил девушку. И если она станет моей женой, то… я буду с большим удовольствием носить рубашки, которые она мне погладит, есть то, что она приготовит, даже если невкусно, даже если подгорит еда. А что для тебя семья? Проживание на общей кровати? Семья — это совместный быт и совместные ценности. Я строю, она поддерживает.

Наталья так стремительно встала, что едва не опрокинула стул, подошла к двери.

— Я поняла тебя, Аслан. Жаль, что наши ценности не совпадают. Пойду, повидаюсь с твоими соседями.

Все они одинаковые. Кобели. Лена старалась удержать настроение на уровне. Но гостья, с которой ушел Аслан, как бельмо въелась в сетчатку глаз.

Одета в белое пальто, нарочито расстёгнутое, брюки со стрелками в них небрежно заправлена шелковая блузка нежного голубого цвета. Макияж неброский, но яркий. Женщине можно было дать и двадцать пять лет и тридцать. Казалась ровесницей Аслана, но благодаря косметике выглядела немного моложе. В руках она несла черную папку. Весело с ним щебетала.

Он имеет право, уговаривала себя. Он свободный, у него могут быть женщины. А ведь хотелось быть единственной на свете, ому Аслан дарит пламенные взгляды. Смешные желания.

Лена постаралась задавить разрастающуюся обиду. Углубиться в готовку. Никогда в жизни столько красного перца и чеснока не нарезала, как в этот день. Они с Софьей делили один стол — та чистила и резала лук и как-то странно на Лену поглядывала, словно собиралась о чем-то спросить, но не решалась. Встретившись в очередной раз с соседкой взглядом, Лена не выдержала: