тут делать нечего и воевать не с кем, кроме как разграбить полностью оставшиеся села. Найти всех беглецов, а если что, просто подпалить пятки первым встречным, чтобы узнать, куда жители соседних сел подевались.

— Едь за мной, — говорю я Криму, пытающемуся снова прикрыть меня своим телом.

До сих пор не понял, что от него только требуется мне не мешать, такой тут народ воспитанный в духе преданности хозяину. Даже второе спасение не помогло, приходится постоянно за ним присматривать и осаживать, чтобы не лез вперед батьки.

Ставлю купол и достаю из чехла фузею, прижимаю приклад к Палантиру и делаю свои нехитрые манипуляции перед стрельбой одиночными импульсами. Карабин в чехле висит луке седла, вытащить его — дело десяти секунд, однако, в нем всего десять патронов до перезарядки.

Когда всадники оказываются в пятидесяти метрах от меня, начинаю стрелять, не жалея лошадей. Попасть без прицела в скачущего всадника мне почти невозможно, а перестрелять так целый десяток — совсем сомнительное занятие.

Зато, всего полтора десятка пробивающих подряд не одну лошадь импульсов и в нашу сторону больше не скачет никто. Только ошарашенные падением и смогшие подняться на ноги после внезапной встречи с землей урги в количестве семи штук продолжают бежать на сближение. Кто — просто хромая, кто — едва ковыляя после жесткого приземления. Еще несколько импульсов уже прицельно в упор и все послушно замирают на своих местах.

Ну, импульсы большого вреда броне и оружию не нанесут, будет кого тут потрофеить моим воинам.

Я приближаюсь к тем, кто не смог так сразу подняться и не добиваю их, так как сильно рвется заняться этим приятным делом Крим. Ну и пусть душеньку потешит, видно, что странное оружие, убивающее молча и бесшумно на расстоянии сразу почти десяток степняков и всех их лошадей не вызывает никакого неприятия у моего ординарца.

Как говорится, принимает победу над ненавистными захватчиками любой ценой и очень это дело приветствует.

Сам рискует, прыгая с копьем между тел, схлопочет еще от живого врага по кумполу саблей, опять лечи его, а могут и убить с одного удара.

— За мной стоишь! — рявкаю я на него уже сердито, предупреждая насчет следующей схватки, — Лошадь держишь и вокруг смотришь! Спину прикрываешь! Больше ничего не делаешь!

За эти три дня понимание языка вышло на вполне приемлемый уровень, чтобы отдавать команды и выслушивать простые ответы.

Все, живых врагов больше не видно, а мы объезжаем пасущийся на зеленой траве даже зимой табун и поднимаемся на следующий холмик.

Отсюда уже хорошо видно захваченный замок, выгнанных баб и мужиков из обслуги перед воротами, к которым добавили пленных крестьян.

Да, замок захвачен, а все защитники или погибли или попали в плен. Десяток длинных лестниц приставлены к стенам, пара скинута в сторону вдоль стены. Видно, что тотальное преимущество по стрелковой части быстро выбило и заставило прятаться защитников замка, а храбрые урги легко мощным приступом захватили стены. Так их тут три сотни, не меньше, а защитников не больше полусотни было, да и настоящих воинов всего с десяток.

Эх, глупый барон, зря он соблазнился возможностью потрепать небольшой отряд врагов! Теперь и сам помер, и семья его в рабство попала. Ладно, мне это только облегчает путь дальше, не с кем теперь конкурировать за власть в захваченном замке.

Понятно, что стойкостью настоящих воинов мобилизованные крестьяне не обладают, поэтому побросали копья или что там им еще дали в замке. Что здесь в поте лица работают, так и в степи этим же заниматься будут. Поэтому и выжили, а теперь готовятся долго идти в веревках, чтобы много и тяжело работать на своих новых хозяев. Да, готовят их к переходу, вяжут веревки на шеи и лупят нагайками не жалеючи, чтобы сразу понимали, что легко больше не будет никогда. Пока не помрут от побоев и болезней на чужбине, в страшно жарких степях.

Я вижу, что головы стоящих перед замком вождей ургов поворачиваются в нашу сторону одна за другой. После доклада дозорного они ждали, что нас притащат тоже в путах, чтобы присоединить к колонне пленных, будущих рабов.

А теперь мы поднялись на холм сами свободно, да еще на лошадях — и что это может значить?

Где десяток воинов, охраняющих табун? Куда они делись? Не могли же мы их перебить? Может, за нами пару сотен воинов скачут? И сейчас дружно поднимаются за нашей спиной, чтобы взять в копья оставшихся без коней ургов.

Да, тут почти все пешком, однако, луков в руках хватает, так просто к ним не подобраться, если кинуться в атаку.

Поэтому в нашу сторону после команды кого-то из вождей отправляются бегом всего десяток ургов, а остальные замирают, отрываются от своих хлопот и ждут развязки. Достают луки из колчанов и накладывают на тетиву стрелы.

Я уже высмотрел часто встречающиеся здесь в земле каменные глыбы, удобно лежащие между ургами и следующим по ходу нашего движения холмом, поэтому взмахом руки зову за собой застывшего от открывшейся перед ним картины Крима. Если бы не нашел ничего похожего, пришлось бы нам с Кримом удирать после такого гордого появления перед отрядом из нескольких сотен врагов. Пока не нашли бы подходящий для тотального расстрела погони камень.

Ну, такие-то камни здесь много где валяются, всяко отход прикрыть себе можно. Правда, с немалым риском самим попасть под аннигиляцию осколков. с безопасного расстояния в небольшой по размерам камень попасть совсем не просто. И, тем более, не быстро.

Нам нужно переехать на другой холмик, чтобы воспользоваться в полной мере моим технологическим преимуществом над простыми парнями степняками.

И тем, что мы на лошадях, а нас догоняют пешком. Берегут своих лошадей степняки, не подставляют их зря под стрелы и камни во время приступа. Как членов семьи прямо берегут, небольшой табун только для вождей держат в паре сотен метров от стен каменного укрепления. Для вождей и посыльных.

Ничего, они тоже все попадают в зону поражения фузеи.

Вскоре я останавливаюсь на пол пути к холму и открываю огонь из фузеи по плотно несущимся следом за нами ровной колонной врагам. Десять секунд и уже никто никуда не бежит, а мы заезжаем на самую удобную позицию для разгрома и избиения всего немаленького такого отряда противника.

Специально перестрелял погоню именно перед глазами здорово шокированных ургов.

В рюкзаке на груди у меня сильно заряженный Палантир, осталось в нем восемьдесят процентов энергии после небольшого каннибализма со стороны своего уже разряженного собрата. Скоро придется ехать к Храму, уже не одному, слава Богу, а с парой верных помощников. Которые и у костра подежурят ночью, и кашу сварганят и вообще, не так скучно по лесу шагать.

Хотя, придется спутников оставлять на сутки одних там сидеть, лучше побольше народа взять, а то пожрут их там волки беспощадно.

Пока остальные степняки таращятся на жестокое избиение своих братьев прямо у себя под носом.

Разглядев случившуюся бойню и убедившись, что никто из погони не подает признаков жизни, на нас с Кримом теперь несутся уже почти все урги во главе с частью вождей.

Нет, кто-то из догоняющих еще жив, пытается встать на ноги, однако, основная масса из десяти воинов просто лежит не шевелясь. Несколько ургов, кому посчастливилось принять импульс рукой или ногой, пришли в себя после жутко болезненной жженой раны с запекшимися краями, теперь они хотят и дальше храбро умирать за общее дело.

Пока на нас несется пара сотен храбрых степняков, размахивая оружием и истошно крича. Кто-то успел добраться до лошадей и заскочить на них, теперь нахлестывает животных в сплошной толпе пеших ургов. До нас от замка метров триста, есть где разбежаться и как раз в сотне метров от нашего холмика несколько здоровенных глыб из гранита разлеглись на дороге у противника.

Я пока слез с лошади и отдал ее Криму, сам целюсь из фузеи в дальний от нас валун. Пускаю несколько импульсов, чтобы пристреляться к нему и тут как раз со ста пятидесяти метров на купол начинают прилетать стрелы.

Не все урги хотят нас взять живьем и медленно поджарить на огне, некоторые начали догадываться, чем грозит им мое страшное оружие, убивающее молча и мгновенно.

Поэтому град стрел бьется об купол и отскакивает по сторонам.