На уроках живописи в колледже ей, разумеется, приходилось рисовать с натуры, но бюджет учебного заведения не предусматривал натурщиков подобного уровня. Чаще всего это были иссохшие старики, и они ни за какие деньги не сняли бы с себя одежду.

Впрочем, изображая Оли Уэйда Оуэна, Кей не должна была предаваться мыслям об обнаженных натурщиках, чтобы не слишком отвлекаться.

— О чем ты думаешь? — неожиданно поинтересовался Оли.

Кей побледнела: он словно прочитал ее мысли.

— Ты о чем? — спросила она, чтобы собраться с мыслями.

— Ну, о чем думают художники, когда рисуют?

Она с облегчением перевела дух: это был простой вопрос, значит, Оли вовсе не телепат.

— Чаще всего я вообще ни о чем не думаю, — призналась Кей. — Просто сосредоточиваюсь на работе, и все.

— У актеров то же самое, — кивнул Оли.

— Правда?

— Многие знакомые спрашивают меня, о чем я думаю в тот момент, когда целу́ю какую-нибудь красотку в любовной сцене, и мой ответ их обычно разочаровывает.

— Какой же он?

— Я думаю только о работе.

Кей улыбнулась.

— Ничего, что мы будем разговаривать, пока ты работаешь? — спросил Оли.

— Ничего. О чем ты хочешь поговорить?

— Не знаю… Да о чем угодно! Например, о том, что ты симпатичная девушка, а живешь и работаешь в этом мрачном отеле.

— Он разве мрачный?

Оли многозначительно окинул взглядом темные обои и аляповатый ковер.

— Да, здесь пока не идеально, но все впереди, — обронила Кей.

— Но что ты здесь делаешь, в этом захолустье?

— Лайм-Реджис — не захолустье!

— От Лондона далековато, — заметил Оли.

— И что в этом плохого?

Он удивленно вскинул брови:

— Ты что, не любишь Лондон?

— Иногда, — ответила она, — и в маленьких дозах. Когда-то даже собиралась туда переехать.

— Почему же не переехала?

— Это была просто мечта. Мне казалось, там живет мой отец. Он всегда говорил, что хочет уехать в Лондон… — (Оли смотрел на нее непонимающе.) — Он бросил нас с мамой, когда я была еще девочкой. И вот мне взбрело в голову, что я смогу его разыскать и у нас все наладится, но так и не осуществила эту глупую идею.

— Жаль, — заметил Оли.

— Нисколько, — возразила Кей. — Дело прошлое, но мне и сейчас интересно, где он, чем занимается, вспоминает ли обо мне. Особенно теперь, когда мама умерла. Он, наверное, даже не знает об этом…

— В каждой семье — свой скелет в шкафу, верно?

— Да, — ответила Кей со вздохом, — наверняка. А ты счастлив в Лондоне?

— Я могу жить только там, — отрезал Оли.

Карандаш на мгновение застыл в ее руке.

«Какая досада», — подумала она.

Впрочем, она сможет пойти на компромисс. В конце концов, совсем неплохо иметь одно жилье в Лондоне, а другое — у моря. «Как мы проведем эти выходные, милая? — спросит ее Оли. — Поедем в Лайм или останемся здесь и сходим на вечеринку?» Кей покраснела и решила, что сможет к этому привыкнуть.

— Лондон — вот где жизнь! — сказал Оли, вздыхая.

Она не станет возражать — лишь бы он был счастлив.

— Постарайся не двигаться.

— Извини, — спохватился Оли. — Я, вообще-то, с трудом сижу на одном месте.

— Ты молодец.

— Сидеть неподвижно — это не мое. Я и читать-то не могу больше десяти минут, а сценарии обычно просматриваю на беговой дорожке.

Кей даже перестала рисовать.

— Неужели?

Она попыталась представить себе эту картину: Оли со сценарием «Доводов рассудка» в руке наматывает своими сильными стройными ногами милю за милей.

— И как тебе «Доводы рассудка»? — осведомилась она, стараясь не думать о его бедрах, обтянутых лайкрой.

— Хороший сценарий, — коротко похвалил он.

— Обожаю этот роман, — призналась Кей. — Один из моих любимых у Джейн Остин.

— А я про другие и не знаю…

— Ты их не читал? — взглянула на него Кей.

— Я и «Доводы рассудка» не читал…

— Не читал?! — почти вскрикнула она.

— Не смеши меня, — спокойно ответил Оли. — Как-то попытался, да зевота одолела. Что за тягомотина! Нужно быть женщиной, чтобы любить такое чтиво. Или геем.

Кей не знала, что и думать. Ведь Оли не шутит? Он действительно не читал роман. Играет одного из самых известных остиновских персонажей — и не удосужился прочитать книгу!

— Только, бога ради, не говори Терезе — она кожу с меня сдерет.

— И поделом! — вырвалось у Кей. — Как можно играть то, о чем ты не читал?

— А зачем? — пожал плечами Оли. — Какой тогда смысл писать сценарий, если все равно придется перечитывать толстенные тома?

— Но тут не толстенные тома, а тоненькая книжка! И времени на нее много не надо! Могу тебе ее одолжить, если хочешь.

Кей даже привстала, чтобы принести роман, но Оли ее остановил:

— Пожалуйста, не надо! Я все равно не буду читать.

Она отложила карандаш. Теперь непросто будет сосредоточиться.

— Ну вот! — огорчился Оли. — Я тебя расстроил!

— Это точно!

— Вы, женщины, никак не поймете, что Джейн Остин — для девчонок, а не для мужчин.

— Адаму она нравится, — возразила Кей.

— Это меня не удивляет.

— Почему?

— Потому что Адам, вполне возможно, гей.

Кей даже ахнула:

— Нет!

Все ее планы рухнут, если Адам и впрямь окажется геем! Что тогда делать бедняжке Джемме? Кей не представляла, как сообщить ей ужасную новость. Она живо вообразила их разговор.

«Джемма, мне очень-очень жаль, и я даже не знала, как тебе об этом сказать… Но не расстраивайся, ты сможешь это пережить, вот увидишь!» — «Ни за что! Я этого не переживу! Лучше броситься вниз головой с Кобба!» — «Нет, Джемма, не надо!»

«Боже, какой кошмар!» — подумала Кей.

— Может, тебе стоит послушать аудиокнигу? — предложила она.

Не хотелось отказываться от идеи познакомить Оли с романом.

— Пробовал.

— И что?

— Заснул прямо в ванной. Чуть не утонул.

— Господи! — растерялась она. — Ну хочешь, я сама тебе почитаю?

Его голубые глаза расширились.

— Что, правда почитаешь?