крови. — Констатировал известный факт я. Даже в моём мире люди знали, что от смешенных браков шанс появления здорового потомства в разы выше, чем от браков среди родственников.

— Об этом говорит ваша наука? — Спросил эльф, и я кивнул.

— Малокровие, бледнота, врожденные заболевания и слабости, хм… многие, молодые и смешенные семьи Хранителей рощи не знают этих, знатных болезней. Принято считать что это проклятие насылаемое завистниками, но может и в ваших словах есть правда. Наши правители, мои родители, братья и сёстры чтят чистоту крови, следят, чтобы высокородные брали в супругов подобных себе по статуту, и не ниже. Только вот проблема, время идёт, а знати больше не становится…

— Так нельзя. — Положив руку на голову Пом, позволив той игриво обхватить губками мой палец, ответил эльфу я. — Заставляя братьев и сестёр воспроизводить потомство, вы накапливаете в крови их детей все генетические заболевание, проклятия, если вам так понятнее. С этой бедой хорошо знакомы и племена кролли, но, в их случае, есть некое волшебное средство, зелье, основанное на морковке, что способно очистить кровь будущего потомства.

— Думаете Хранителям следует перенять рецепт кролли и создать нечто подобное? — Оживившись, взволнованно спросил эльф.

— Думаю вам пора перестать трахаться с сёстрами и матерями. — Ответил я, а после, как и все зрители, похлопав То-то и Куому, завершившим своё повествование, вытащил из рта Пом свой указательный палец. Лисица, зная, что будет дальше, ехидно улыбнулась, хвостом своим обвившись вокруг моей шеи, щекотя, кончиком тронула мой нос.

— Хочу в дом… — Положив руку мне на пах, вновь протянула жалостливо лиса.

Подняв Пом и сам сгорая от пробудившихся пороков и похоти, звучным шлепком по упругой заднице оправляю её в дом, прощаюсь с эльфом. Сегодня он и его бойцы могут переночевать в общаге хищников, мест там хватает, так же тепло и комфортно, единственный минус, псинами подванивает, но ничего, переживут.

Окинув взглядом «театральную» зимнюю площадь, место, где раньше мы с детьми собирались у чана созданного Астаопой, замечаю довольную Муррку, что взглядом желает лисице удачи. Ха… не ревнует и всячески поддерживает Пом, в этом вся моя Морковка, чудо а не женщина. Удалившись всего на пару шагов от места сбора, под удовлетворённое хихикание стремящейся облапать меня везде где только можно Пом, лоб в лоб сталкиваюсь с поджидавшей меня Эсфеей. Лицо её как всегда угрожающее, хмурое и неприветливое.

— Нужно поговорить. — Предлагая отойти в сторонку, произнесла богиня, и трусливая лиса, по прежнему боявшаяся божество больше других, не став перечить, тут же откланялась, пообещав согреть для меня постель. Вот же сыкуха!

Дело, а вернее возникшая проблема заключалась в том, что Эсфея утратила доверие и веру в себя четырёх из пяти потенциальных последователей. Самым не утешающим из этой статистики являлось то, что пятым она считала именно меня. Местные боялись её, и, после сегодняшнего её буйства, стали почитать как тёмного бога, что никаким образом не добавляло ей силы и, более того, очерняло ауру. Эсфее, привыкшей к тому, что за неё всё делают последователи и приспешники, требовался совет, богиня, что со дня сотворения своего во всём опиралась на ангелов и слуг, нуждалась в помощи. Только помочь себе она была обязана сама. Люди не меняются по щелчку пальцев, так же не меняются наши привычки. Как по мне, богиня уже сделала несколько первых, правильных шагов на пути к становлению нормальным, заботливым богом, и это её первое поражение, ошибка, должна стать хорошим уроком. Оставалось только сделать правильные выводы!

Я пытался объяснить это ей, вразумить, и чувствовал, она слушает меня, слушает, но не слышит…

— Тебе ведь понравился мой сосуд? — Убедившись, что за нами никто не следит, Эсфея скидывает со своих плеч прозрачную тунику, делает шаг ко мне и так же, как Пом ранее, кладёт свою руку мне на штаны. Пальцы её без проблем находят возбужденный половой орган, сжимают его. — Можешь сделать это со мной, только помоги набрать верующих.

Я разочарован.

Хлёстким ударом сбиваю её ладонь со своего паха, отстраняясь, делаю шаг назад. Эсфея растеряна, да и я сам в странном подвешенном состоянии. Она ведь и вправду красива, я давно хотел её поставить на четыре кости и, насаживая, посмеяться с её надменности. Но сейчас, её взгляд, речь, в очередной раз всё её поведение отторгали меня. Что это за самопожертвование, что за готовность отдаться из-за какой-то хуйни? Где твоя гордость, та самая свирепая непокорная черта, из-за которой я хотел тебя отодрать? Мне не нужна очередная игрушка, безвольная и послушная во всём кукла, мне понравилась та, грубая и бесцеремонная Эсфея, а не вещь, что сейчас перед мной.

— Что не так? — Не ожидав такого, сама пятится назад и спрашивает богиня, поджимая и стыдливо пряча за своими локтями оголённые груди.

— Ты ещё спрашиваешь? Не разочаровывай меня, Эсфея. Я не верю, что ты могла так низко пасть, сдаться из-за первой неудачи, из-за первых отвернувшихся от тебя последователей.

Отвернувшись, богиня, руками прикрыв лицо, склонила голову и… и смолкла.

— Ты ведь заставил тех двух уверовать в меня, ты их привёл, ты позволил мне в тёмном мире обрести два источника веры и света, а я… я всё испортила, опять. Я не знаю, что со мной не так, не знаю, почему они так не любят меня, не молятся на мою силу и милость… я ведь светлый бог, так почему, почему они боятся, почему ненавидят…

Золотые капли божественных слёз пробиваются сквозь её пальцы, падая на землю, растапливают лёд под ногами Эсфеи. Стопы её оплетает спелая, молодая, цветущая прекрасными цветками лоза.

— Я хочу, чтобы всё закончилось, сдаюсь, Кузнец победил… не могу больше чувствовать себя пустым местом, не хочу, чтобы меня оскорбляли… они не имеют на это права… я… я бог… я… высшее древнее существо, а не кусок дерьма!

За всё время своего существования. почувствовав себя никому ненужной, тем самым, чем её обозвал неизвестный, пришедший к ней эльф, не рыдала, а молча, угрюмо проливала свои слёзы, Эсфея. Истерик, криков и истязаний нет. Она слишком горда и высокомерна для этого. Вместо резких, чётких эмоций сырая печаль, тоска и редкие, спрятанные от посторонних глаз золотые слёзы. Она была той единственной, кого никто не позвал