– Да не очень.

Оушен рассмеялся, выдал «н-да», запустил пятерню в волосы и пояснил:

– Как-то чудно́ все.

Еле удержалась от фразы «а я ведь предупреждала!». Не хотелось сыпать упреками, только ведь я и правда предупреждала. Поэтому я ответила в тон Оушену:

– Вот именно – чудно́. Что и требовалось доказать.

Он улыбнулся.

– Ты была права.

– Значит, ты уже раскаиваешься? Готов со всем покончить? – Я улыбалась в ответ.

– Ни за что! – Оушен нахмурился. Казалось, его задели мои слова. – Нет, нет.

– Ладно. Тогда ныряем?

Первые две недели протекли вполне неплохо. Омрачал картину только пост – я от воздержания устаю. А все-таки Рамадан – мой любимый месяц, клянусь. Как бы неправдоподобно это ни звучало. Большинство мусульман не в восторге от перспективы тридцать дней не пить и не есть с рассвета и до заката. А мне нравится. Потому что я преображаюсь внутренне. Становлюсь тверже сердцем, волей, разумом. И чище. В другие месяцы так не получается. А в Рамадан я – сильная. Если, думаю, целый месяц могла так строго себя контролировать, значит, мне любые испытания по плечу.

Как душевные, так и физические.

Навид терпеть не может поститься.

Целыми днями ноет. Вообще-то брат у меня веселый, заводной, но только не в Рамадан. Скулит, жалуется: мол, вся его сбалансированная диета (из куриных грудок на гриле) псу под хвост пошла. Торчит перед зеркалом, щупает бицепсы – вдруг обмякли? Уверяет: он без еды – тормоз тормозом, мышцам нужно топливо; и зачем он, спрашивается, пахал на тренажерах, наращивал мускулатуру – чтобы отощать?! Еще у Навида голова болит, и он вялый, и жажда его мучает. От обезвоживания, к нашему сведению, мышцы делаются дряблыми: вот, поглядите – уже сделались! И вообще, кому это нужно, поститься?

И так от рассвета до заката.

Оушен теперь хотел участвовать в моей жизни, потому и к Рамадану проявлял интерес. Я намеренно употребляю несильные выражения – сильные, вроде «был потрясен» или «увлекся», слишком заезжены. Так вот: интерес Оушена казался настолько искренним, что я даже подначки свои бросила – видела, как Оушен обижается. Однажды он уже спрашивал про иранскую кухню, и я его высмеяла – дескать, и правда думаешь, что фалафель с хумусом – иранские национальные блюда?! Оушен ужасно смутился – даже взгляд на меня поднять не мог.

Вот я и старалась быть помягче.

К моему удивлению, Оушен действительно довольно успешно игнорировал общественный негатив. Хотя вообще-то мы осторожничали. Да и баскетбольные тренировки съедали уйму времени – я не думала, что Оушен будет занят целыми днями.

Наши миры сближались крайне медленно.

Прежде всего мы не контактировали с друзьями Оушена. Я не ходила к нему в гости. Мы не стремились каждую секунду проводить вместе. Даже на большой перемене перекусывали порознь. Инициатива исходила от меня, Оушен был не в восторге, но я ему внушила: только так мы сможем избегнуть резкого столкновения двух миров, чреватого катастрофой. И все равно я беспокоилась. О том, что ждет Оушена. Или уже происходит, только я не в курсе. Каждый день я допытывалась: не случилось ли чего? Не сказал ли кто гадость? Не посмотрел ли косо? Оушен отмахивался. Говорил, даже думать об этом не хочет. Потому что только допусти такую мысль – уже не отвяжешься.

В итоге я отстала.

После недели докучливых вопросов бросила это занятие.

Наслаждаться обществом Оушена – вот чего мне хотелось больше ничего.

На выходные был назначен баттл по брейк-дансу; я ждала его с нетерпением. Мечтала, чтобы Оушен пошел со мной, посмотрел, чем я на самом деле увлечена. Вдобавок посещение баттла уже одобрили мои родители, значит, даже врать не придется. Ну разве самую малость. В мои планы не входило рассказывать родителям про Оушена; знай они, что есть парень, который жаждет со мной целоваться, ни за что не пустили бы меня на баттл. По официальной версии, я пойду со старшим братом, про Оушена можно и умолчать. Не из-за его расы или вероисповедания, нет – папу и маму это не смутило бы, они просто никак не усвоят, что дочь у них – нормальная девчонка, которой нравятся мальчики. Смекнув, что Навид выступит прикрытием, я выдохнула. Наши отношения достаточно драматичны, незачем впутывать еще и родителей с их гиперопекой.

Короче, план мой был прост, прекрасен и безупречен. Идеальный вариант субботнего вечера.

Оушен наконец-то познакомится с Навидом и ребятами, я введу его в мир, который мне дорог. Только почему-то сам Оушен сначала вытаращил глаза и лишь потом вспомнил о вежливости.

– О’кей, – сказал он. – Конечно, я приду.

Что-то было не так.

– Тебе сама идея не нравится, да? – спросила я. – Я плохо придумала, Оушен?

Мы говорили по телефону. Как обычно, глубокой ночью. Я пряталась под одеялом.

– Что ты, план шикарный! – улыбнулся Оушен. – Здорово будет посмотреть баттл, круто звучит, правда-правда. – Он помедлил, усмехнулся. Затем вздохнул.

– Тогда в чем проблема?

– Я хотел провести субботний вечер наедине с тобой.

– Да?

Сердце так и подпрыгнуло.

– Вот именно. А ты зовешь меня в компанию сразу четверых парней! – Он снова улыбался, я по голосу слышала. – Если тебе так лучше, я готов, но только…

– Какая же я бестолочь!

– Ты не бестолочь. Не говори так про себя. Ты ни при чем. Это я эгоист. Хотел тобой безраздельно владеть.

Я ощутила приятное тепло. Улыбнулась.

– А может, совместим, Ширин? Сначала баттл посмотрим, потом удерем куда-нибудь вдвоем?

– Здорово. Так и сделаем.

Баттл должен был начаться поздно, уже после заката, так что мы с Навидом как следует поужинали. Поехали на его машине. С Карлосом, Джакоби и Биджаном состыковались на парковке. А вскоре появился и Оушен. Правда, мы не сразу нашли друг друга. Пришлось задействовать несколько эсэмэсок.

Народу собралось – не протолкнуться.

С того, первого раза мы с Навидом и ребятами почти каждые выходные посещали какой-нибудь баттл. Но сегодняшний обещал стать самым серьезным. Приехали лучшие команды, и ставки делались куда более высокие. Оглядевшись, я невольно подумала: эх, не знают папа с мамой, не представляют даже, куда детей отпускают! Увидели бы эту толпу – двери бы на семь замков заперли.

Не для школьников, словом, мероприятие.

По возрасту собравшиеся тянули на студентов или как минимум на выпускников. Вид у них был ожидаемо хулиганский, но я знала, что на самом деле они ребята мирные. Все эти атрибуты: пирсинг, татушки, худи и тренировочные штаны – ни о чем не говорят. И уж точно по ним не поймешь, кто здесь лучший брейкер. Всегда кто-нибудь да удивит. Например, вон тот кореец напоказ себя не выставляет, даже почти не говорит, появляется неизменно в нейтральной белой рубашке и брюках-карго, да еще в пижонских очочках в тонюсенькой проволочной оправе. А потом разденется до шортов цвета «металлик» и будет флай выполнять, ни на кого внимания не обращая. После баттла всегда есть время, музыка далеко не сразу стихает, можно образовать собственный круг и танцевать для души. Никакого официального сценария. Все происходит на чистом адреналине.