За дверью голос Гали: «Нина Петровна! Вы слышали, радость-то какая? Наши войска перешли в наступление!»

А вот и Галина Константиновна! (Потирает руки.) Порядочек, повеселимся…

Остапенко включает репродуктор. Слышны заключительные слова сводки Совинформбюро. Затем музыка. В комнату входит  Г а л я. Увидев Сучка и баяниста, а на столе бутылку со спиртом, она в изумлении застыла на месте.

Добрый вечер, товарищ Ростовцева!

Г а л я (сухо). Добрый.

О с т а п е н к о. Что же ты стоишь? Раздевайся, проходи! Гости у нас.

Г а л я (тихо). Гости — это хорошо.

С у ч о к (встав из-за стола). Разрешите поухаживать?

Г а л я. Спасибо, не стоит.

С у ч о к. Как вам угодно. Настаивать не смею. (Незаметно обрывает провод у репродуктора.)

Галя снимает пальто.

О с т а п е н к о. Где же ты пропадала, а? Какие-нибудь новости в госпитале?

Г а л я. На вокзале. Эшелон должен поступить с ранеными. Но поезд опаздывает на два часа. Я решила забежать домой отогреться.

С у ч о к. Ну и правильно поступили. (Наполняет стакан спиртом.) Прошу, Галина Константиновна, за радостное сообщение!

Г а л я. Что вы? Я не пью.

С у ч о к. Предрассудок! Вы что? Не рады нашей победе?

Г а л я. Да нет. Как не радоваться.

С у ч о к. Так вот! Ничего не случится. Горькая, да? Но не познавши горького, не узнаешь и сладкого. Так ведь, Нина Петровна, в старину говорили?

О с т а п е н к о. Выпей, Галочка! Сколько сможешь. Один глоток. Пригубь и поставь.

Галя нерешительно берет стакан, пьет, кашляет.

С у ч о к. До дна! До дна! До дна!

Г а л я. Не могу больше. (Ставит стакан.)

С у ч о к. Ничего. Для первого раза совсем не плохо. Закуска к вашим услугам! А наш герой Захар Степанович нам сыграет что-нибудь этакое… Он у нас теперь отвоевался, сиди себе поигрывай на гармошке.

Г а л я. Ну зачем же вы так неуважительно о Захаре Степановиче.

С у ч о к. Неуважительно? А что ты, деточка, в этом понимаешь? Вот Захар, насколько я знаю, отправился на войну на двух ногах, а возвратился как? На четырех?

З а х а р. Ранение и есть ранение. Я в беде не оставлен. Лечили… Раны срослись, зарубцевались. В пенсии отказу не было. С жильем туговато пришлось, но и с этим уладилось.

С у ч о к. Да нет! Ты нам про почет, про почет расскажи. Ты вот инвалидом стал, семь орденов имеешь, а в райисполком к председателю месяцами не можешь попасть. Да и работенку-то тебе дали не ахти какую.

З а х а р. Знаешь, я что тебе скажу, Василий Васильевич: ты моих ран не задевай. Я это… не люблю, не люблю, когда с подковыркой. И ты мне тут не путай божий дар с яичницей. Воевал, как все, и живу тоже, как все. Всем сейчас трудно.

О с т а п е н к о. И все ж, мужики, кончится эта война, придут наши, ох и заживем мы, хорошо заживем! Должны ведь, а?

С у ч о к (громко рассмеялся). Нина Петровна, вы наивный человек. Да где он, конец войны-то? Немец еще силен.

О с т а п е н к о. Что это вы, Василий Васильевич, всё панихиды поете?

С у ч о к. Вы правы. К черту разговоры о войне! Не для того мы сегодня собрались! (Разливает спирт.) Держи, Нина Петровна, держи, голуба!

О с т а п е н к о. Мужики, этак я с вами сопьюсь.

С у ч о к (вкрадчиво). Нина Петровна, ничего страшного не случится. На нас можно смело положиться. Все будет в рамках приличия. Все будет, так сказать, в полном соответствии.

Г а л я. Нина Петровна пить больше не будет. (Берет стакан со спиртом и отставляет от Остапенко.)

С у ч о к. Это что? Приказ?

Г а л я. Да, приказ! Нехорошо, нечестно, Василий Васильевич, спаивать…

С у ч о к (взорвавшись). Ну, знаете ли, не вам судить о честности. Молоды еще! (Берет стакан.)

Г а л я. А я сказала: не будет! (Выхватывает у него стакан со спиртом и выливает на пол.)

С у ч о к. Нина Петровна, это как разрешите понимать? Кто в вашем доме хозяин, вы или она?

О с т а п е н к о. Нет у нас в доме хозяина. Галя права. Мне больше пить ни к чему.

С у ч о к. Поражаюсь! Вы мудрая женщина — и вдруг этой соплячке позволяете собой командовать?

З а х а р. Василий Васильевич, лишнее, грубости говоришь.

С у ч о к. Я изящной словесности не обучался.

Г а л я. Вы… вы не имеете права здесь себя так вести! Вы не у себя дома!

С у ч о к. Голуба, спокойствие! Без паники!..

О с т а п е н к о (в замешательстве, желая примирить). Галя, не надо, девочка, обижаться. Василий Васильевич выпил, он не подумал, сказал лишнее…

Г а л я. Лишнее?! Хорошенькое лишнее! Он же столько здесь наговорил, и я должна молчать? Почему? Вы… о войне так говорите только потому, что вы ее боитесь. Эх, вы! А еще капитан.

С у ч о к. Всё? Так вот… я таких учителей видел-перевидел. Это что? Можно считать благодарностью за все, что я сделал для вас? Вы что?.. Забыли, где я вас подобрал? Кто вас устроил на работу? Кто нашел вам угол? Кто?..

О с т а п е н к о. О чем это вы?

С у ч о к. Вы не девочка, чтобы я вам пояснял, что к чему.

О с т а п е н к о. Василий Васильевич, вы шутите?

С у ч о к. Хорошо! Будем откровенны. Порядочные люди за услугу расплачиваются…

З а х а р. Товарищ капитан…

С у ч о к. Что? Сдрейфил? В кусты?

О с т а п е н к о. Нет, вы соображаете, что вы говорите?

Г а л я. Слушайте, уходите! Уходите! Немедленно уходите!

С у ч о к. Малютка, постарайся держать себя в руках.

О с т а п е н к о. Нет-нет, Галя, он шутит. Захар Степанович, что он говорит?

С у ч о к (резко обрывает). Он мне не указ!

З а х а р. Капитан Сучок, опомнитесь!

С у ч о к. Но, ты, бездарность! Ты что, забыл? Кто ты, а кто я?

З а х а р (схватив за грудь капитана). Нет, не забыл. Но и ты не забывай. Я же задушу тебя, подлеца!

С у ч о к. Отпусти! Слышишь, отпусти! (Вырывается.) Тоже мне, святоша. (Быстро собирает со стола спирт, колбасу, сало, хлеб.) Тем хуже для вас. Ничего! Вы еще пожалеете… (Уходит.)

О с т а п е н к о (опустилась на стул). Негодяй!

З а х а р (в замешательстве). Нина Петровна, извините. Я очень извиняюсь, что так случилось.

Г а л я (чуть не плача). Уходите! Уходите, Захар Степанович!

З а х а р. Я очень извиняюсь. (Уходит.)

О с т а п е н к о (потрясена). Нет, какой негодяй! Это же надо… Галя, ты что молчишь?

Долгая пауза.

Г а л я. Нина Петровна, зачем вы все это устроили? Зачем они вам понадобились? Вы старше меня. Я понимаю, я не имею права делать вам замечания, но… Этого я от вас никогда не ожидала. Вы заменили мне самого близкого человека, мать заменили, и вдруг…

О с т а п е н к о. Говори, говори, я слушаю.

Г а л я. Неужели нельзя без грязи? Мы жили так хорошо. Мне казалось, что в нашей маленькой комнатке всегда светило солнце. Неужели это мне только казалось?!

О с т а п е н к о. Я повода не подавала.

Г а л я. Нет, вы подали повод. Не сами же они пришли? Так просто люди в чужой дом не ходят. Нам лучше всего, наверное, разъехаться?

О с т а п е н к о (вспыхнув). Да, я пригласила, я! Плохая, грязная женщина взяла и