Кончилась война — поскорее заводы построить, чтобы жизнь наладить.

Г а л я. А об учебе вы не задумывались?

Т е т я  К л а в а. После работы ликбез посещала. Не до учебы мне было, Галиночка. Жизнь строили. Все откладывала до лучших времен, так и осталась недоученной.

Г а л я. Жаль!..

Т е т я  К л а в а. Ты меня не жалей. Я свою жизнь прожила хорошо. Первые камушки в новую жизнь закладывала. Вам право на мечты завоевала, на учебу, на лучшую долю.

Г а л я. Тетя Клава, вы меня не совсем правильно поняли. Если хотите знать, я даже завидую вам.

Т е т я  К л а в а. И этого не следует… Ты свое еще сделаешь. Главное — человеком всегда оставаться. А то иной и образование имеет, и должность солидную занимает, а вот человеком его так и не назовешь. Отец-то твой кто был?

Г а л я. Учитель!.. Я тоже одно время хотела стать учителем.

Т е т я  К л а в а. Мудришь ты. И доктором хотела, и учителем. (Пауза.) Трудно, как я погляжу, тебе.

Г а л я (с грустью). Не мне одной — всем трудно.

Т е т я  К л а в а. Так-то оно так. Пока фашистские ироды нашу землю топчут — нам месяц не светит. Это верно. Но вот как выжить — вот вопрос. Ты взгляни на себя. Одежка обветшала, обувка тоже.

Г а л я (резко). Со временем все будет! Что сейчас об этом говорить?

Т е т я  К л а в а. А знаешь, Галиночка, выходи-ка ты замуж.

Г а л я. Что вы, тетя Клава!.. (Улыбается.) За кого же вы меня сватаете?

Т е т я  К л а в а. Как за кого? Мало ли хороших людей на свете. Чем плох, например, инструктор райкома?

Г а л я. Тихомиров?..

Т е т я  К л а в а. Большой души человек! Тоже, как ты, совсем один. Вот соединить бы вас — хорошая пара была бы! Чует мое сердце, любит он тебя.

Г а л я. Обманывает вас, тетя Клава, ваше сердце!

Т е т я  К л а в а. Ну не скажи. Не было того дня, чтобы он не заглянул в нашу бригаду. С таким человеком только жить да жить. Скромный, степенный, слова лишнего не скажет.

Г а л я. А я не люблю степенных! Они, степенные, под стать покойникам!

Т е т я  К л а в а. Ну да! Тебе подавай бойкого, веселого. А на что тебе такой? Бойкие, они, конечно, всем нравятся — на массовках, а для жизни мы, однако, других выбираем. Не знаю, почему, но мне кажется, что с Алексеем Дмитриевичем ты хорошо зажила бы!

Г а л я. А любовь?

Т е т я  К л а в а. Любовь? А как же без любви? Без любви врагу не посоветую выходить замуж. Но ведь что такое любовь?

Г а л я (пожимая плечами). Помните, я как-то рассказывала вам про Захарова Володю. Мы учились вместе с первого до десятого класса. Смешной такой был, часами мог ходить по улице и ни о чем не разговаривать. Мы как-то с девочками поехали на лодке кататься, а на самой середине реки нашу лодку перевернуло. Володя увидел и бросился в речку, решил спасать нас, а сам плавать не умел. Смешной! В сорок первом ушел на фронт, перед уходом прибежал к водокачке попрощаться и сказал, что любит меня. А мы за все время с ним даже ни разу не поцеловались. Я никогда не задумывалась, люблю ли я его, мы просто дружили. В первые дни войны он мне писал, а потом замолчал.

Т е т я  К л а в а. Смотри, девонька, проще. Я так скажу: проявляет к тебе человек интерес — значит, любит!

Г а л я. Нет, тетя Клава, это еще не всё. Я замуж выйду только тогда, когда почувствую, что без человека, за которого буду выходить, жить не смогу. Я не знаю, какой будет у меня муж, но я одно знаю — он обязательно должен быть как факел. Гореть ярче всех…

Т е т я  К л а в а. Начиталась ты, как я погляжу, книг. Любовь, если хочешь знать, жизнью проверяется. Для меня сегодня дороже Сергея никого на свете нету. Только бы пришел с войны. Ох и зажила бы я с ним! Да!.. Много сегодня полегло на полях войны, видимо-невидимо, не сосчитать. И это еще не всё. Одно могу сказать — далеко не всем женщинам доведется встретить своих любимых. Кому-то из нас, видимо, придется смириться с одиночеством. Вот и суди сама, как тебе поступить.

Г а л я (задумалась). Как вы сказали? Если человек проявляет интерес — значит, любит?

Т е т я  К л а в а. Именно так. Сегодня все желают быть счастливыми, а на всех-то его, счастья, как раз и не хватает. Ты скажи, сколько можно жить вот так, как ты? Год? Два? Ты думаешь, я не знаю, чего тебе стоит твое скитание по чужим углам? Знаю! Все знаю! А постоянные нехватки, разве они проходят бесследно? Как бы не так!

Г а л я (вдруг, озорно). А что? Может быть, мне и в самом деле выйти за него замуж? Галька Ростовцева замужем за ответственным работником!

Т е т я  К л а в а. Ты вот смеешься, а мне ничуть не смешно. Да и тебе тоже.

Г а л я. Хороший вы человек, тетя Клава. Просто прелесть! Всем-то вы добра желаете, обо всех заботитесь, до всех вам есть дело.

Т е т я  К л а в а (с обидой). Уж какая есть. А для себя ничего не хочу, лишь бы мой Сергей пришел. Ни за что бы я больше на него не ругалась. Дров вовремя не наколет — не буду ругаться, надымит в комнате махоркой — не буду. Только бы вернулся! Сама за папиросами ходить буду.

Г а л я. Тетя Клава, это за что же ему такая амнистия?

Т е т я  К л а в а. А за все то, что он пережил там, на фронте.

Г а л я (задумалась). Интересно, где сейчас Володя, Виктор?

Т е т я  К л а в а. На фронте — где же им быть.

Г а л я. Володя, наверное, все в рядовых ходит!

Т е т я  К л а в а. Это почему же ты решила, что он в рядовых ходит?

Г а л я. Он по стрельбе никогда больше тройки не получал. А вдруг он уже командир?

Неожиданно входит  О с т а п е н к о.

О с т а п е н к о. Можно?

Г а л я (удивленно). Мама Нина?!

О с т а п е н к о (отряхивая с себя снег). Она самая! Что же это получается, Галя, а? Я отправила тебя работать, «дышать свежим воздухом», а ты болеть?

Г а л я. Пустяки. Мне уже лучше.

Т е т я  К л а в а. Ничего не пустяки. Вчера всю ночь температура держалась. Ее в больницу хотят сегодня отвезти, а она и слушать ничего не желает. Сегодня сам инструктор райкома приходил.

Г а л я. Тетя Клава, зачем же сразу ябедничать на меня?

О с т а п е н к о (Егоровой). Ее строптивый характер мне известен. (Подходит к Гале.) Ну здравствуй, хворобая!

Г а л я. Мама Нина, я так рада! Трудно было до нас добираться?

О с т а п е н к о. Проще простого. Вышла на большак, проголосовала — и вот, как видишь, здесь.

Г а л я. А мы ведь, верно, давно не виделись?

О с т а п е н к о. Больше трех недель. Хороша