– Я смогу сделать это. Я уверена, что мадемуазель Ваннье даст мне отпуск, поскольку я не брала его целую вечность. Кроме того, с тех пор как произошел мой «несчастный случай», у меня все еще иногда кружится голова, так что она сама убеждает меня попытаться приобрести билет и съездить повидаться с отцом, чтобы хоть немного побыть на свежем воздухе. Но нужно убедиться, что немцы дадут мне разрешение на эту поездку. А как насчет Фреда, ведь оно наверняка и ему понадобится? Я даже не знаю, сколько времени потребуется, чтобы подать заявку для их получения…

– Все уже готово, – сказал месье Леру. – У меня здесь документы для вас обоих. – Он выложил на стол официальные бумаги префектуры полиции, озаглавленные «Ausweis[34]», заверенные печатью в виде двуглавого орла и свастикой – знаками немецкой администрации. – Вы сможете отправиться завтра днем. Доберитесь до Пон-де-Нёйи к четырем часам, там будет ждать транспорт, который доставит вас до Шартра. Каждому будет готова комната для ночлега, а затем вас отвезут в Нант. Это единственный, хотя и не самый прямой маршрут, который мы смогли организовать в такие сжатые сроки. Но после Нанта вы, Фред, уже будете сами по себе. Вам придется воспользоваться общественным транспортом, если, конечно, удастся его найти, или путешествовать на попутках. Необходимо добраться до Порт-Мейлона к вечеру пятницы. Крайне важно, чтобы лодка пустилась в плавание во время отлива, когда уровень воды низок для крупных патрульных немецких судов, чтобы те не смогли подойти слишком близко.

Клэр взглянула на лица, окружавшие ее за столом и пристально наблюдавшие за ней. Темные глаза Мирей были полны страха; взор Виви был ясен и спокоен, как обычно, но короткая вспышка в ее глазах показывала, что и она волнуется. Фред ободряюще улыбнулся ей. А потом она повернулась к месье Леру. Его глаза лучились добротой, от них словно исходило какое-то особое тепло, которого она раньше не замечала. Это было тепло, которое заставило ее сердце биться быстрее, а щеки – покраснеть.

– Хорошо, – сказала она, отодвигая свой стул, чтобы скрыть замешательство. – Тогда я лучше пойду и соберу свою сумку.

Когда она укладывала кое-что необходимое для путешествия, в дверях ее спальни появился месье Леру.

– У меня есть еще кое-что для вас в дорогу, Клэр. – Он протянул ей маленькую плоскую коробочку, плотно зашитую в промасленную кожу. – Очень важно, чтобы Фред забрал это с собой, когда оставит вас, но будет безопаснее, если он не узнает об этом до последней минуты. Всегда держите эту вещь при себе. Если вас начнут обыскивать, то с ним это будут делать гораздо более тщательно, нежели с вами. Сделайте все возможное, чтобы сохранить эту вещь, но обязательно передайте ее Фреду, когда он будет покидать французский берег. Никому не доверяйте эту вещь. Вы понимаете?

Она кивнула, и, когда взяла у него непонятный предмет, он положил свою руку на ее ладонь и крепко сжал ее, прежде чем отпустить. Клэр встретилась с ним взглядом и подумала, что в его глазах светится вопрос, на который она не может ответить.

Она посмотрела на сверток, который он ей вручил, отметив то, насколько аккуратными были покрывавшие его швы. Внезапно ей стало кое-что понятно. Она не могла не спросить:

– Так над этим работала Виви?

Он приложил палец к губам, а затем снова положил руку поверх ее ладони, слегка сжав пальцы, и это прикосновение успокоило ее. Похоже, спокойная уверенность была всегда ему присуща; при этом он старался не показывать другие свои качества, которые она понемногу стала в нем замечать. Например, то, как он смотрел на нее и как его выраженные черты лица вынуждали ее проводить с ним больше времени, чем было в ее распоряжении. Особенно привлекательными она находила его спокойствие и уверенность. Ей казалось, что бы ни случилось, он никогда их не утратит.

Ей хотелось одного: испытывать такую же уверенность в себе.

Как раз в тот момент, когда я только начала восхищаться Клэр – а было это вызвано ее решимостью дать согласие на то, чтобы стать passeuse и пуститься в опасную поездку для того, чтобы переправить члена «Свободных французских сил» в Бретань – она вдруг, по всей видимости, влюбилась в очередного донжуана. Я могла лишь надеяться, что месье Леру не разобьет в очередной раз ее сердце. Казалось, он так же не подходил Клэр, как и Эрнст, хоть и симпатичен, как Лотарио[35]. Похоже, что он просто использует женщин в своих целях, хоть и руководит подпольной организацией.

У меня возникает ужасное предчувствие, что история повторится, и Клэр никогда не извлечет уроки из своих ошибок.

Хотя, с другой стороны, кто из нас на это способен?

Некоторые залы в музее Гальер сегодня закрыты: там проходит смена экспозиций. Творения Жанны Ланвен и то самое платье синего цвета с серебряными бусинами возвращаются в архивы, в подвал музея, где они будут тщательно храниться до следующего показа. Я сижу на улице, на одной из скамеек, окружающих здание, среди статуй, разбросанных по территории дворца, и записываю последнюю часть истории Клэр.

Раздается вибрация телефона, и я улыбаюсь, когда вижу имя Тьерри на экране. А потом я улыбаюсь еще шире, когда он спрашивает, не хочу ли я встретиться сегодня вечером за ужином в маленьком ресторанчике, который, как ему известно, славится лучшими moules-frites[36] в Париже.

Они путешествовали уже почти два дня, но Клэр ни на секунду не могла ослабить бдительность, хотя все вроде бы шло гладко. Они благополучно выехали из Парижа и провели ночь в отеле в Шартре точно так, как и было запланировано, отправившись в Нант на следующий день. Теперь, на последнем этапе пути, Клэр была потрясена, увидев, какие опустошения принесла война в Сен-Назер. Она помнила этот город с юных лет как место, исполненное надежд и обещаний, как врата в новую жизнь, вдали от Порт-Мейлона. Но теперь казалось, что этот город даже забыл, как выглядит надежда. Каждое здание искромсали пулеметным огнем, а некогда величественные верфи закрыли и покинули. Сухой канал между двумя пирсами, способный вместить крупнейшие военные корабли немецкого флота, был взорван во время недавнего налёта британских десантников.

Она наблюдала все эти сцены урывками, пока ехали на заднем сиденье громыхающего по выбоинам фургона. На нём доставляли рыбу в продовольственный склад на окраине города. Несмотря на то, что фургон был пуст, в нем по-прежнему сильно пахло предыдущим грузом. Снова и снова она глотала кислую желчь, которая поднималась у нее в горле из-за этого резкого запаха и приступа тошноты, пока фургон продирался по расквашенным и разбитым дорогам. Вид попавших под бомбардировку зданий, встречавшихся им по пути, ярко напомнил ей о ночи в Булонь-Бийанкуре, когда ей едва удалось избежать смерти. Лицо Кристианы, как ей казалось, плыло поверх этого пейзажа из сплошной разрухи, а запах пыли и дыма смешивался с запахом рыбьего жира. Она очень надеялась, что назойливое дрожание уголка ее глаза не даст никому понять, какую панику она начала испытывать.