что прошел маленький мальчик, все еще крутится на экране моего компьютера. Только в этом случае четверо мужчин, окружающих маленького мальчика, надели на головы высокие остроконечные капюшоны, скрывающие их личности.

Я уже чувствую, как снова погружаюсь в ту черную дыру, из которой полгода назад мне понадобились недели, чтобы выползти. Это привело меня в одно из самых темных мест в голове, в которых я когда-либо был.

Я заперся в комнате и не выходил оттуда в течение двадцати шести часов после просмотра того первого видео. Физически не мог продолжать жить обычной жизнью, зная, что это делают с детьми.

Эта беспомощность росла по мере того, как я изучал темную паутину и находил тысячи видеозаписей, на которых родители насилуют своих собственных детей. Наряду с миллионами других видео с пытками, каннибализмом и даже некрофилией. Многие из этих видео происходят в, «красных комнатах, где покупатели могут указать, как именно они хотят, чтобы жертву пытали, насиловали и убивали.

И это только те, в которых участвуют дети.

Именно эти видео и подтолкнули меня к созданию Z пять лет назад. С детства у меня была тяга к компьютерным наукам, и мои навыки превзошли даже лучших хакеров в правительственных организациях.

Я оказался в темной паутине и наткнулся на эти видео совершенно случайно. Но это изменило мою гребаную жизнь.

С тех пор я не могу спать. Знать, что больные люди платят за то, что сотни тысяч детей подвергаются таким вещам. Еще хуже знать, что люди, совершающие эти действия, делают это как ради собственного удовольствия, так и ради денежной выгоды.

И что столько же женщин и детей продолжают пропадать каждый день, чтобы их подвергали таким же вещам.

С тех пор я сделал своей миссией найти и убить их всех. На данный момент я убил сотни людей. Нахожу хищников, у меня есть стопроцентные доказательства их причастности к торговле людьми.

Теперь я собираюсь пройти свой путь через правительство, начав с четырех политиков из первого видео, а затем пройдя через всех остальных.

Я точно знаю, где они живут. Что они едят, где спят, гадят и работают. Но к чему они меня не привели, так это к месту проведения этих ритуалов.

И каждый день, который проходит без этой информации, эти ритуалы будут проводиться все чаще.

— Мы узнали IP-адрес того, кто слил видео? — спрашиваю я Джея, хотя уже знаю ответ.

— Нет, они замели следы. Тот, кто слил видео, знал, что делал, — отвечает Джей. Я снова сворачиваю шею, стискивая зубы от вспыхнувшей боли, исходящей от напряженных мышц.

Больше всего на свете мне хотелось бы почувствовать, как руки моего маленького мышонка разрабатывают почти вечные узлы на моей шее и плечах. Но пройдет немного времени, прежде чем она согласится на это.

— Хорошо, я посмотрю, что смогу узнать из этого нового видео, — говорю я, прежде чем завершить разговор.

Черт. Мне нужно выпить.

А у моей маленькой мышки, оказывается, дома есть бутылка моего любимого виски.

На моей шее поселяется леденящий холод. Я шиплю сквозь зубы и поворачиваю голову, убежденный, что кто-то стоит у меня за спиной. Но никого нет, несмотря на постоянный холод, окружающий меня как густой туман.

Я уже пережил несколько необъяснимых вещей, пока бродил по поместью Парсонс.

Но какой бы призрак ни забрался ко мне в задницу, он чертовски не вовремя.

— Отвали, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы, разворачиваясь обратно. Удивительно, но оно отступает. Что бы это ни было.

И я возвращаюсь к бездумному разглядыванию своего стакана с виски.

Этот виски божественен. Цитрусовый привкус остается на языке, когда я потягиваю из хрустального стакана. Аделайн спит наверху, не подозревая, что я нахожусь здесь, пью ее виски и терзаюсь в осином гнезде, жужжащем в моем черепе.

Двое моих сотрудников установили системы безопасности во всем ее доме, неосознанно, чтобы не пустить своего босса. Я, по сути, изобрел эти системы, так что более чем способен снять их с охраны одним щелчком своего телефона.

Вначале я просто взламывал ее замки, чтобы попасть внутрь, а после ухода чинил их. Единственный хищник, которого я пущу в ее дом, — это я сам. Несмотря на ее дерьмовые замки, я бы никогда не оставил ее беззащитной.

Я почувствовал облегчение, когда она установила систему безопасности, даже если она была предназначена для того, чтобы не пускать меня. Преодоление этих барьеров — это еще один урок, который нужно преподать. В конце концов, она поймет, что не может отгородиться от меня так же, как не может трахаться с другим мужчиной.

Она пыталась убедить меня в этом на днях, но при одном взгляде на ее камеры я понял, что она блефует. Пытается вывести меня из себя. Это почти сработало, пока я не вспомнил, что не тороплюсь с ней.

Вначале я так старался забыть ее. Я пытался убежать. Но я не мог выбросить ее из головы. Я шел домой из того книжного магазина и пытался уговорить себя. Но чем больше я пытался убедить зверя внутри себя оставить ее в покое, тем сильнее он бушевал.

И как только я начал изучать ее жизнь, раскапывая все, что мог найти, одержимость только усилилась. Она превратилась в неоперабельную опухоль мозга, которая беспокоит меня каждую свободную минуту моей жизни.

Иногда мне кажется, что если я попытаюсь вырезать ее из себя, то не переживу этого.

Сделав еще один глоток виски, я кручу красную розу между большим и указательным пальцами, капля крови скапливается в том месте, где меня уколол шип. Не обращая на них внимания, я продолжаю перекатывать опасный стебель между пальцами, вихрь гнева и тревоги закручивается в моем животе.

В этот самый момент пытают детей. В эту секунду, в эту миллисекунду, пока я сижу здесь и пью виски из хрустального бокала.

Прямо сейчас детей приносят в жертву. Убивают. Калечат. Насилуют. Убивают. В то время как садистские ублюдки кружат вокруг них и пьют кровь из их тел.

Мой телефон лежит на острове, на экране горит гротескное видео, которое проигрывается по кругу.

Я не могу перестать смотреть его — вернее, перестать мучить себя. Это небольшая цена за абсолютный ужас, от которого страдал этот бедный ребенок. Моя потребность найти место, где проводятся эти ритуалы, становится все глубже, и это сводит меня с ума.

В данный момент я ничего не могу сделать. Я попытался отследить источник видео, но кто бы их ни сливал, он сделал свою домашнюю работу.