Можешь показать эти письма Майклу Хаустону, если захочешь,или врачам Глассмана. Они, я думаю, согласятся с тем, что мои нынешние поступкимогут быть очень хорошей терапией. В конце концов, они подумают — если он этоделает, чтобы наказать себя (они ведь все время твердят о психической„анорексии невроза“, мол, если чувствуешь себя достаточно виноватым, можешьускорить свой метаболизм, пока он не начнет сжигать кучу калорий в день,встреча с Лемке как раз и выдаст Халлеку искупление, в котором он нуждается).Или решат, что есть две другие возможности. Одна — что Лемке засмеется искажет, мол, никаких проклятий в жизни ни на кого не накладывал. Тем самымбудет разрушена база психической мании, которая мной овладела, та грань, накоторой она балансирует. Или вдруг окажется, что Лемке увидит способ нажиться иначнет врать о том, что он-де проклял меня, и запросит фантастическую сумму заисцеление. Но они решат, что фантастическая сумма за фантастическое излечениеможет оказаться полностью эффективным средством.

Я подключил сыщиков через Кирка Пеншли и выяснил, что цыганепродвигаются на север по 95-му шоссе. Надеюсь найти их в штате Мэн. Если что-топроизойдет, я сразу же сообщу, а пока предпочитаю не подвергать тебя большеиспытаниям. Поверь, я люблю тебя всем сердцем.

Твой Билли».

Он сунул письмо в конверт, написал на нем имя Хейди иоставил на видном месте на кухне. Потом вызвал такси, чтобы добраться доагентства Херца в Уэстпорте. Постоял на ступеньках, поджидая машину, надеясь,что Хейди вдруг появится, и они потолкуют.

Только усевшись в машину, он сообразил, что обсуждатьчто-либо с Хейди было не очень хорошей идеей. Разговоры с ней ушли в прошлое —в то время, когда он жил в городе жирных котов так, как жили все, даже о том неподозревая. Все это стало теперь прошлым. Если и было будущее, то оно лежало намагистрали где-то в штате Мэн. За ним предстояло гнаться, пока он не истаялсовсем…

На ночь он остановился в Провиденсе. Позвонил к себе вконтору и продиктовал автоответчику письмо Кирку Пеншли — не будет ли он таклюбезен выслать ему все фотографии цыган и все данные об их транспортныхсредствах, включая номерные знаки, в отель «Шератон-Портленд», Мэн?

Автоответчик перечитал ему его послание — небольшое чудо, помнению Билли, — и он положил трубку. Путь из Фэйрвью до Провиденса был невелик,меньше ста пятидесяти миль, но он сильно утомился и впервые за последние неделиспал без сновидений. Утром вдруг обнаружил, что в ванной его номера в мотеле небыло весов. «Спасибо Господу хоть за это» — подумал Билли Халлек.

Он быстро оделся. Когда зашнуровывал туфли, поймал себя натом, что насвистывает мелодию. Потом снова в путь по магистрали. К шеститридцати он снял номер в «Шератоне» напротив огромного супермаркета. Посланиеот Пеншли уже ждало его: «информация в пути, но есть трудности. Может занятьдень или два».

«Замечательно», — подумал Билли. — «Два фунта в день, Кирк.Подумаешь — лишние дни! К чему тут спешка, парень?»

Южно-портлендский «Шератон» был круглым зданием, и комнатаБилли выглядела, как кусок торта, — трудно было привыкнуть к спальне в видесектора. Он устал, болела голова. Ресторан показался уже просто не под силу,особенно если он тоже выглядел сектором. Заказал еду прямо в номер.

Билли выходил из ванной, когда в дверь постучал гарсон. Оннакинул халат, любезно предоставляемый постояльцам (НЕ УКРАДИ, гласила надписьна карточке, торчавшей из кармана) и крикнул:

— Минуточку!

Халлек пересек комнату и открыл дверь. Впервые он столкнулсяс тем, как воспринимают участники балаганного шоу «чудо-юдо» реакцию публики.Гарсон оказался парнем лет девятнадцати со впалыми щеками и прической,претендующей на имитацию английских панк-рокеров. Ничем не примечательная личность.Он посмотрел на Билли отсутствующим равнодушным взглядом человека, которыйвидит сотни мужчин в халатах отеля за каждую смену. Такой взгляд становитсяосмысленным только когда разглядывает чаевые. И вдруг глаза гарсона расширилисьот ужаса. Длилось это одно мгновение, глаза тут же вновь стали равнодушными. НоБилли успел заметить.

«Ужас. То был почти ужас».

Выражение испуга не исчезло: оно затаилось под маскойбезразличия. Билли показалось, что он все еще улавливает его, посколькудобавилось еще и выражение зачарованности, удивления.

Какое-то мгновение они стояли друг против друга, словнозамороженные, сцепленные друг с другом в нежеланном партнерстве: диковинка изритель… Билли туманно вспомнил Данкена Хрипли, сидящего в своем уютном доме впереулке Риббонмейкер с погашенным светом.

— Несите, — сказал он, усилием воли оборвав эту паузу. — Вычто, так и собираетесь простоять тут весь вечер?

— Что вы, сэр, — ответил служащий отела, — извините.

Парень густо покраснел, и Билли стало жаль его. Не был онникаким панк-рокером или юным лоботрясом, явившимся поглазеть на живогокрокодила. Обыкновенный парнишка из колледжа, нанявшийся подработать наканикулах. Просто удивился от зрелища столь истощенного неким недугом человека.

«Старик проклял меня отнюдь не в чем-то одном», — подумалБилли.

И не вина этого парня, что Билли Халлек из Фэйрвью,Коннектикут, потерял столько веса, что почти обрел статус балаганного чуда. Ондал парню дополнительно доллар и поспешил избавиться от его присутствия. Потомвернулся в ванную и посмотрел на себя в зеркало, медленно раскрывая халат.Халат он обернул наспех, так что грудь и часть живота оставались открытыми.Можно было понять шок официанта даже от той части, которую он увидел. Сраспахнутым халатом все стало более наглядным.

Каждое ребро выделялось отчетливо и рельефно, ключицы —кости, обтянутые кожей, выпирали кости скул, подбородка, самой груди, живот былвпадиной. Ноги худо-бедно выглядели сносно — они у него никогда не былитолстыми, и плоть покрывала кости, но выше поясницы Билли превращался в ходячийскелет.

«Сто фунтов», — подумал он. — «Достаточно, чтобы из шкафавышел скелет. Теперь ты знаешь, как хрупка грань между тем, что всегда принималкак само собой разумеющееся. Пока что ты сойдешь за нормального, когда одет. Ночерез сколько времени на тебя и одетого будут смотреть так, как сегодня гляделгарсон на раздетого? Через неделю? Через две?»

Голова болела сильнее, и хотя раньше ему хотелось как следуетпоесть, он лишь кое-что поклевал из своего ужина. Ночью спал плохо и проснулсярано. Когда одевался, мелодий уже не насвистывал.

Он решил, что Кирк Пеншли и сыщики Бартона были правы:цыгане будут стараться держаться ближе к побережью. Летом в штате Мэн жизньбурлила именно на побережье из-за притока туристов. Они съезжались купаться вслишком холодной воде, загорать (хотя дни бывали туманными с моросящимидождями, но туристы забывали об этом), есть лобстеров и моллюсков, покупатьпепельницы с изображениями чаек, ходить в летние театры в Огунквите иБрунсвике, фотографировать маяки в Портленде и Пемакиде или же простопослоняться по таким городкам, как Рокпорт, Кэдмен и, конечно же, Бар Харбор.