На экипажах или верхом тоже никто не проезжал, только пару раз я услышал где-то вдалеке характерное цоканье. Значит, лошади есть, но по темноте их тоже особо не гоняют.

Еще минут через пятнадцать мы подошли к кованой ограде симпатичного особнячка. Выглядел он как пряничный домик: оштукатуренный этаж с коричневой деревянной надстройкой, с шапкой снега на крыше, с веселым огоньком за полупрозрачным окном. Постаревшая луна серебрила карнизы. Портили впечатление только длинные полосы гари, которые пролегли по стенам — от двух узких прорезей над самым подвалом и почти до чердака.

Проследив мой взгляд, мастер-алхимик смущенно улыбнулся:

— Ну вот мы и пришли. А внизу в доме у меня… Вот. Иногда случаются…

Понятно. Там у него мастерская или лаборатория, где иногда неудачно смешивается то, что смешивать не надо бы. Надеюсь, ночью он там внезапные эксперименты устраивать не станет.

Отперев решетчатые ворота массивным ключом, абориген раскланялся и вежливо пропустил меня. Мы прошли по короткой расчищенной дорожке, обрамленной стройными рядами каких-то хвойных кустарников — увешанных ярко-синими ягодами, несмотря на зимнюю пору. За домом виднелись верхушки молодых елок и других деревьев — наверное, вполне обыкновенных. Иначе какой смысл парню таскаться в лес за хвоей, рискуя получить там по голове. Почему он вообще сам поперся — ведь у него, наверное, есть какая-нибудь прислуга? Ах да, вот что! Пациент упоминал, мол, сбор хвои не всем можно доверить. Правда, мне в итоге таки доверил, но у него тогда и выбора не оставалось.

А ведь точно — в доме должно быть полно народу. Слуги, как минимум уборщик и повар, родственники алхимика: родители, братья-сестры, может быть, жена… Гости к нему наверняка захаживают. И я, пока не обзаведусь своим жильем, о котором еще надо будет договариваться с властями, вынужден буду все время находиться на виду, можно сказать — на ладони у любопытных… Прямо подвело живот от мерзкого ощущения беззащитности, когда меня могут разоблачить почти в любой момент. И поэтому, мысленно готовясь к роли, я плохо отразил в памяти, как мы попали в особняк.

Первым нас в прихожей, которую по размеру и интерьеру я бы назвал вестибюлем, встретил старый рыжий кот — крупный и очень упитанный. Вальяжной походкой он было направился к хозяину, но тут же застыл, выгнув спину, зашипел и ржавой молнией метнулся вверх по лестнице. Ну вот, первый разоблачитель уже нарисовался — не было сомнений, на кого так ярко отреагировал кот.

— Не любит незнакомых, — промямлил парень, видимо, сам впечатленный поведением домашнего питомца.

— Угу, — хмыкнул я, стараясь выглядеть равнодушным.

И ведь эльфов, по-моему, животные, наоборот, должны любить. Как бы не вышло так, что местные тоже что-то слышали об этом.

Потом к нам вышел заспанный старик с фонарем на несколько свечей, радостно приветствовал алхимика. Наверное, слуга — ведет себя не так, как с равным, пусть и относится к хозяину с заметной теплотой. На меня он поглядывал очень настороженно — ну да, еще бы, непонятный ночной гость, одет, как бродяга, да еще и не человек. Но старик при этом старался выказывать все возможное почтение. Пришлось опять представляться бредовым именем и держаться так, как будто мне на все плевать. Хотя желудок, казалось, в комок сжимался каждый раз, когда на меня кто-то смотрел. Лишь потом сообразил, что знакомиться со слугой не нужно было — не по понятиям, как говорят в народе. Но что поделать, опыта общения с низшими сословиями у меня прежде не было. Ладно, допустим, эльфу простительно. Заносчивый, но демократичный! Ерунда выходит.

Ну что же они, развели тут церемонии… Встретились — идите спать, время позднее. Гость с дороги, устал, хочет отдохнуть… Запереться в комнате, забиться в теплую кровать — впервые в этом теле — и до утра прожить более-менее спокойно, без чужих взглядов, которые так и лезут под капюшон. К каменистой корке на скулах и мелким острым зубам, торчащим во рту благородного эльфа.

Со второго этажа по центральной лестнице, куда умчался кот, почти бегом спустилась взволнованная и растрепанная женщина. Пожилая, но со следами былой красоты. На ходу она убирала под кружевной чепец выбившиеся пряди седых волос.

Женщина подбежала к Яцеку, обняла его, тревожно вгляделась в бледное лицо, в лиловую припухлость на виске. Потом увидела разрез на одежде и запекшуюся кровь. Ахнула и залилась причитаниями, то прижимая парня к себе, то отстраняясь и осматривая его со всех сторон. Мать, очевидно. Вряд ли просто какая-нибудь престарелая тетушка.

Молодому алхимику явно было неудобно, что мать так расчувствовалась при посторонних. Он покашливал и старался ее урезонить, заверяя, что теперь с ним все в порядке, рана затянулась, голова не кружится. Сослался на эльфийскую магию, и только тогда хозяйка дома обратила на меня внимание. Ох, лучше бы не обращала: рассыпалась в горячих благодарностях и даже схватила за руку. А там у меня, между прочим, трехсантиметровые когти! Еле-еле удалось не оцарапать женщину — спасли рукавицы. Правда, потом она сама смутилась от того, что дала волю эмоциям. Все-таки тут, сдается мне, принято вести себя более сдержанно. Наконец-то оставила мою руку в покое, чинно отрекомендовалась. Имени я с первого раза от наплыва адреналина не запомнил, пробормотал в ответ, что Тринитротолуол. Она, конечно, не запомнила тоже, но виду не подала.

Дальше пошли расспросы, во время которых я себя чувствовал еще неуютнее. Пары слов связать не могу без раздумий. С грехом пополам разъяснил, опустившись до того, чтобы показывать некоторые слова жестами. Внутренне ужасаясь каждый раз, когда брови женщины изумленно поднимались. Ну, впрочем, мое убогое облачение все равно компрометировало меня так, что дальше уже некуда.

Тем более начала подтягиваться остальная челядь. Из дверного проема, завешенного тканью, высунулась какая-то курносая девица, за ней пыталась прятаться широколицая толстуха. Раздались шаркающие стариковские шаги…

Но после всей, так сказать, официальной части хозяйка дома таки додумалась, что ночь — не лучшее время для разговоров. Особенно после столь насыщенного дня. Предлагали поужинать — я учтиво, как уж сумел, отказался. Во-первых, действительно больше хотел спать, во-вторых, страшно напрягала необходимость новых контактов с людьми. Поэтому меня проводили в гостевую комнату, которую алхимик назвал как-то изысканно — подозреваю, что-нибудь наподобие «опочивальни».

Я и впрямь сильно устал и переволновался, поэтому было не до разглядывания убранства. Поднимаясь, мысленно упрашивал, чтобы меня поселили отдельно — хоть в каморку под лестницей, хоть в чулан — и не навязывали никакой