XI. Подобно тому, как Мишна и Гемара обосновались на данных, им предшествовавших, так и сами они явились источниками для трудов последующих. Веками появлялись один за другим новые и новые мудрецы Талмуда. Не входит, конечно, в нашу задачу рассмотрение их биографии либо деяний. Укажем разве на таких из них, как Маймонид,[46]Абарбанель,[47]Ярхи, Рати,[48]Бехаи, Альфази, Кимхи, Габриель, Овада из Бартионоро, Галеви, Машир, Гадаршан, Авраам из Гродно, Каро,[49]Иссерлес и др. Отметим, что из ученых раввинов в Европе наиболее знаменитые процветали в Испании, на юге Франции и в Польше. Преследования, истребления Талмуда начиная со времен Юстиниана делу помогали мало. Подобно тайным спискам (мегиллот-сеторим) до времен Эздры, появлялись такие же сокровенные выдержки из Талмуда и в новую эпоху. Песнопевец же иудаизма Грэц, не нарушая исторической достоверности, был вправе сказать: «Польские евреи ознакомились с Талмудом позже всех, но зато бросились на него с какой-то безумной жадностью, неодолимой страстью. Казалось, что утонченнейшие извивы этого демонического произведения должны получить интерпретацию и оценку только в Польше, что здесь именно народились самые отчаянные мореплаватели по неприветливым и безбрежным волнам Талмудического океана…»

XII. С другой стороны, нельзя не указать и на следующее: Как уже замечено выше, Талмуд распадается не только на Мишну и Гемару, а еще – на Галаху и Агаду. Они, впрочем, обе должны быть рассматриваемы, лишь как два течения в одном и том же русле. Галаха имеет характер преимущественно формальный, – юридический и законодательный. Происходя от слова «идти», Галаха самим наименованием своим как бы оттеняет два основных для себя момента: систему, которую надлежит применять в целях доказывания, либо разрешения проблем, и необходимость или долг согласоваться на практике с тем, что осталось позади, как уже обоснованное и установленное. Рассуждая по началам своеобразной, но неизменно господствующей Талмудической логики, Галаха отправляется от предпосылки, что в каждом слове Библии столь же предписаний, сколько в нем может быть значений, равно как – столько же идей, сколько оттенков смысла. Выдвигая свои запросы от имени предания, Галаха каждый раз призывает, по крайней мере, двух докторов Талмудического права, которые, в свою очередь, появляются сразу из двух же рядов юрисконсультов, имеющих разные мнения по каждому пункту доктрины. Безропотно выслушивает их Галаха до истощения их бесконечных тирад. За этим она иногда сама решает, какова должна быть отсюда практика, а иногда предоставляет догадываться, переходя к новым и новым вопросам, снова выслушивая двух противоречивых свидетелей и опять заключая прения, как сейчас объяснено. Приблизительно так же, хотя и с несколько иными приемами, действует и Агада. Только она одна, как уже сказано, нарушает монотонность в пустыне Талмуда, забавляя путешественника либо игривыми приемами, либо сказаниями доброго старого времени, а то и вообще легендарной сферой, о которой бесцельно распространяться.

Польские Талмудисты равно ознаменовали себя талантами в Галахе и в Агаде, но во второй, быть может, больше, чем в первой. Отсюда вывод, что они должны были отличаться и в Каббале, что мы и видим в действительности.

Сыны же Иуды, обучающие ныне «свободе» россиян, происходят от выходцев из Польши, насыщенных Мишной и Гемарой, Галахой и Агадой.

I. Наравне с коренным материалом Талмуда, система его главным образом приурочена к Мишне и относится еще ко времени ее кодификации, продолжавшейся, как известно, около трехсот лет. Являясь как в Иерусалимской, так и в Вавилонской редакциях энциклопедией правовых воззрений древних раввинов, «наша Мишна», т. е. обработка ее Иудой Святым (Гакадошем), проистекает ближе всего из Мишны Меира, который получил ее от своего учителя Акибы, но заключает немало вариантов из еще более старой Мишны аббы Саула, где, невидимому, была уже в то время принята та же система. Важнейшая из двух Гемар – Вавилонская, текст которой широк и ясен сравнительно с сжатым и туманным слогом Мишны, имеется, как нами было упомянуто, лишь к половине, примерно, Мишны (в 36 трактатах из 63). Во всем же, что касается обрядов для Св. Земли и Храма Иерусалимского, отсутствует. Зная добродетели своего народа, а потому отнюдь не питая надежд ни на возврат его в Ханаан, ни на восстановление Храма, привлекавшее основательные подозрения еще при Эздре и Неемии (Неемия, II, 5-10,17; IV, 1–3 и 11–23; VI, 1, 6, 8, 15; 2-я книга Эздры, II, 17–31), авторы Вавилонского Талмуда оставили и соответственные двадцать семь трактатов Мишны без Гемары, так как… «комментарии к ним будут даны пророком Илиею и самим Мессией».

Расположение содержания в редакциях Иерусалимской и Вавилонской неодинаково и доже разнится, хотя не существенно, в различных изданиях.

Тем не менее самые основания системы повсюду изменены.

Прежде всего, Талмуд распадается на шесть отделов или порядков («седарим»). Эти «Шиша Седарим» по обычаю иудейскому образуют из своих начальных букв каббалистический термин «Шас», которым евреи называют Талмуд. Отделы же таковы: Зераим («посевы» – аграрные законы), Моэд («праздники»), Нашим («женщины» – брачное право) и Незикин («повреждения» – гражданское и уголовное право), Кодашим («святыни» – каноническое право) и Тегарот («чистоты» – о нечистом с ритуальной точки зрения).

Отделы подразделяются на трактаты («масехет», множ. «масехтот»). Число их 63, но в Вавилонском Талмуде из области того, что относится к Барайте, имеются дополнения в виде четвертой главы к трактату «Биккурим» («первинки») и пять особых, «маленьких» трактатов (Массекет Абот, Массекет Софрим, Массекет Семахот, Массекет Кала и Массекет Дерк Эрец).

В отделе «Зераим» – 11 трактатов: Берахот, Пеа, Демай, Килаим, Шевииф, Терумоф, Маасроф, Маасер-Шени, Хала, Орла и Биккурим.