– Жертва… – простонал безумный психиатр.

– Ошибка, мой друг, ошибка! – Если Голос хотел, то становился ласковым, урчал, как домашний кот. – Одной жертвы недостаточно! Они скажут – случайность! Они скажут – убийство или самоубийство, что, в сущности, одно и то же. Они скажут – безумный садист! Массовая жертвенность наполняет Высшего богоподобной сущностью!

– Я тебя не понимаю…

– Это очень просто! – снисходительно сказал Голос. – Пока ты для них – химера, вымысел, нарисованная точка, вписанная в круг. Если во имя тебя невинные дети пойдут на смерть, ты обретешь подлинное величие! Из желаемого Высшего ты превратишься в Бога!

– Мне страшно! – взмолился Зорин.

– Потому что ты осознаешь себя как обычный человек! Простые люди всегда боятся, так как не способны любить. Где нет любви, поселяется страх. Высшая форма любви – это принятие чужой смерти!

Нечто еще оставалось в бывшем враче, нечто простое, душевное, не затронутое тлением безумия. Как в любом самом плохом человеке гнездятся крохотные ростки доброты, заросшие тернием, лишенные света, но малые крупицы здравомыслия заглушил грохочущий Голос, удушила в безжалостных объятиях немилосердная боль, растекшаяся по голове.

– Как… – прошептал человек, распростертый на полу. – Как мне решиться, помоги!

– Я помогу тебе, моя прелесть! – прошептал Голос. – Помогу…

Незримое коснулось макушки, словно горячая ладонь тронула темечко. Свет померк, стихла боль. Исчезла дрожь в теле. Мужчина поднялся на ноги, отряхнул колени. Он подошел к бару, достал бутылку выдержанного скотча, налил в массивный, с тяжелым дном стакан, швырнул из морозилки кубики льда. Пальцы его рук были тверды, взгляд серых глаз прям и спокоен. Он выпил содержимое стакана, достал айфон, нашел номер. Ожидая ответа, он подошел к зеркалу, пригладил взлохмаченные волосы.

– Аэропорт Пулково, слушаю вас! – ответил приятный женский голос.

– Я хочу забронировать пять мест на ближайший рейс до Краснодара. – Не слушая возражений, веско произнес: – Бронь по депутатскому мандату. Моя фамилия Зорин. Да… Проверьте!

Получив согласие, он набрал еще один номер и коротко произнес:

– Собирай команду, выезжаем в Краснодар.

Выслушав сбивчивые объяснения, поморщился:

– Черт с ним, с Авдеевым! Разберемся с ним на месте!

В дальнейшем он совершил ряд важных звонков и в завершение отправил голосовое сообщение по закодированной линии связи:

– Приступаю к работе. Того, кто нам мешает, уберут, можете быть во мне уверены.

Он внимательно всмотрелся в свое отражение. Голос умолк. Голос был им доволен.

– Новая черта отразилось на безукоризненно прекрасном лице Дориана Грея, – проговорил он вслух. – Прелесть!

Краснодар. 12:30

Они встретились у входа в парк в условленное время. Зульфия сидела на скамейке, спина была напряжена, ноги поджаты, словно женщина готовилась немедленно вскочить с места. Завидев следователя, он подалась к нему навстречу.

– Вы позвонили, я сразу же приехала! – сказала она.

– Сразу же хочу вас предупредить, Зоя! – сказал Ермаков. – С сегодняшнего дня мое расследование носит неофициальный характер. По этой причине мы встречаемся на нейтральной территории. Видели фильмы про частных сыщиков?

Она кивнула.

– Если потребуются деньги, я могу взять кредит под квартиру, – сказала женщина. – Сами понимаете, Виктор, зарплата у архитектора не ахти какая…

– Надеюсь, ваш кошелек не пострадает.

Он сел рядом, повернувшись к ней вполоборота, так общение приняло характер неофициальной беседы. Стол следователя, разделяющий собеседников, мало способствует доверию.

– У вас есть новости?

– Кое-что появилось, – осторожно ответил Ермаков. Не следовало прежде времени внушать ей надежду. – Буду с вами откровенен. Дело о похищении вашей дочки сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, я, кажется, понимаю, почему вам отказывали в его возбуждении.

Он внимательно огляделся по сторонам, не заметил ничего подозрительного, распахнул папку, пододвинул большую фотографию:

– Этого человека вы видели во дворе?

Зоя всхлипнула, но тотчас спохватилась.

– Извините. Я пообещала себе, что буду держать себя в руках. Да. Это тот самый человек.

– Вы уверены? Иногда люди бывают похожи…

– Уверена, – твердо сказала она. – У меня хорошая память на лица.

Ермаков бережно убрал ксерокопию фото назад в папку.

– Фамилия этого господина Зорин. Зовут Юрий Алексеевич, ему пятьдесят один год. Холост. Известный московский психиатр, бизнесмен, а с недавнего прошлого еще и депутат Государственной думы. Это та информация, которую может получить любой желающий в Интернете.

Зоя беспомощно захлопала глазами:

– Зачем ему моя девочка?!

Вместо ответа Ермаков достал из папки форматный лист со списком фамилий, имен и краткой информацией напротив каждого имени.

– Здесь список заявлений о пропаже детей за последние три месяца. При тщательном разборе мне удалось установить: каждый из пропавших детей обладал так называемыми экстрасенсорными способностями. Так же как и ваша дочь, Гульнара Савченко.

Зоя посмотрела на Ермакова расширенными глазами:

– Все отсюда?! Из Краснодара?!

– Увы, – покачал головой Ермаков. – Это было бы слишком просто. Дети пропадали из различных регионов России, отчасти вы правы. Преимущественно Ставропольский и Краснодарские края, хотя есть также москвич и уроженец Липецка. Я ознакомился с показаниями родителей. По крайней мере в двух случаях, аналогичных вашему, был упомянут высокий загорелый мужчина. Я, на свой страх, связался по электронной почте с родственниками пропавшего мальчика из Ставрополя, послал фотографию Зорина. Сегодня утром получил положительный ответ. Отец видел мужчину дважды возле школы, где учился его сын.

– Но зачем?! – вскрикнула женщина. – Депутат, миллионер! Зачем ему похищать наших детей?! И почему полиция бездействует?!

– Вы задаете слишком много вопросов, Зоя! – мягко сказал Ермаков. – Для меня более актуальным является не столько мотив похищений, а сколько вопрос, где нам искать детей.

– Вы считаете… – Она шмыгнула носом. – Вы думаете, дети живы?

– Похищение детей совершаются главным образом с целью получения выкупа. В таком случае не имеет значения личность ребенка, ключевая роль отводится благосостоянию его родителей. В данном случае дети из семей среднего достатка, за исключением одного подростка, сына крупного предпринимателя. Причем в его конкретном случае отец забрал заявление о пропаже мальчика спустя два дня.