И мы понеслись к заветному шкафу. Дрожа от нетерпения и неуверенности — а вдруг я что-то не так увидела и запомнила? — я отодвигала стоявшие на полках книги.

«Так, сначала вот эту с золотым тиснением, потом вот эту с фиолетовым торцом, потом… на ряд ниже бордовую и вот эту тонкую, и… — Я искала взглядом нечто, на что Зурб надавил в конце. Это находилось где-то с правого края шкафа и было плохо заметно из-за того, что слишком маленькое.

— Что ты ищешь? Что-то не так? — забеспокоился Керт.

— Да, вот здесь должна быть какая-то загогулина, на которую нажимал Зурб. Издалека ее было плохо видно. —

Я закусила губу и внимательно рассматривала район поиска.

— Думаю, нам нужно вот это, — внезапно сказал Керт и нажал на совершенно неприметную деталь резьбы.

Внутри шкафа что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.

— Как ты узнал, что это она?! — округлив глаза, я посмотрела на некроманта.

— Я очень умный, догадливый и…

— Смотри, сейчас мужчиной в самом расцвете сил обзову. — Я скептически выгнула дугой бровь.

Керт от такого заявления поперхнулся, прокашлялся и ответил нормально:

— Эта деталь показалась стертой больше других. Ладно, пошли, и так задержались, — и первый вошел внутрь.

Я пошла за ним. Дверь за нашими спинами щелкнула, и в помещении зажегся свет.

Комната оказалась небольшой. В воображении я уже успела нарисовать чуть ли не огромный зал, но все оказалось гораздо скромнее. Все свободное пространство комнаты было заполнено стеллажами. Лишь когда мы прошли вперед, разглядывая названия на корешках книг, в конце рядов у противоположной стены обнаружилось свободное пространство. В левой части, образуя уютный закуток, стояли стол и большое кресло. В правой у стены стояло — несколько открытых сундуков с пергаментными свитками. А вот посередине стояли три постамента, и на каждом под толстым стеклом что-то лежало.

Пока я осматривалась, Керт успел ознакомиться с содержимым постаментов и с горящими глазами застыл у одного из них. Я подошла и взглянула на то, что заворожило некроманта.

— О! Так это же недостающая часть твоего обрывка!

Парень глянул на меня, усмехнулся и достал свой кусок листа.

Снизу была изображена сложная пентаграмма, а сверху, наконец, удалось полностью прочесть четверостишие:

Живому путь во мрак откроется, границу мира истончит,

Пока горит свеча изнанки, обратный путь успей найти.

……………………………………………………………..

Ассамат кахар, мерт мун га, арагент тха.

— Не поняла… Нам что, нужно начертить эту пентаграмму, сказать эти слова — и тебе в руки упадет амулет, который ты ищешь? — испытывая нечто, очень напоминающее разочарование, спросила я.

— Не знаю… — протянул некромант, вглядываясь в пентаграмму. — Но что-то мне подсказывает, что все не так просто…

— Ну не знаю. По-моему, все понятно. Вот пентаграмма, — я ткнула в листок, — вот слова-активаторы, — указала на тарабарщину. Такой язык используется только в древних заклинаниях, и бытует мнение, что это язык исчезнувших богов. — Не понимаю только, к чему это четверостишие. Явно какое-то предупреждение, но что оно значит? При чем тут какая-то изнанка, живое, свеча?

— Я слышал, что когда-то изнанкой называли уничтоженное во время войны обиталище богов. Вернее, боги его не уничтожили, но из-за сильнейших магических колебаний и вспышек их бывшее обиталище — как я понял, это был некий иной план бытия — превратилось в пространство вне времени, жизни и привычных законов мира. Это сложно объяснить. Я и сам не до конца понимаю, что авторы древних трактатов хотели этим сказать, но если эта пентаграмма открывает путь на изнанку, то мало просто ее начертить.

— Это еще почему? — удивилась я.

— Вот, видишь эти символы на пентаграмме? — Керт указал на несколько в разных ее концах. Я кивнула. — Они означают привязку к месту. То есть эта пентаграмма сработает только в определенном месте.

— И как нам его найти?

— Не знаю, как насчет места, по-моему, нам нужно искать пентаграмму.

— В смысле?

— Понимаешь, вот я бы не стал прятать какую-либо важную для меня вещь, если бы для ее изъятия мне потом пришлось по миллиметрам высчитывать, где рисовать эту пентаграмму — вдруг я бы что-то забыл или перепутал? А еще… — Керт постучал пальцем по стеклу постамента, указывая на листок, — я почти уверен, что таким способом спрятан не только амулет.

И так многозначительно посмотрел, что меня осенило, и я выдохнула:

— Но еще и целое некромантское крыло! Но зачем он его спрятал?! И какими силами и знаниями для этого нужно обладать?! Я прикидывала уже и так, и эдак и склоняюсь к тому, что оно просто было разрушено.

— Нет, Стелла, — в глазах парня горел огонь азарта. — Помнишь, мы прочли в записках Невелики ван Греш об огромном неприступном замке, который не смогли взять даже армии драконов и демонов? Думаешь, кто-то смог бы уничтожить целое его крыло так, чтобы об этом не осталось никаких записей? Да даже камешка нигде не видно!

— Ну да, ничего такого мы нигде не нашли.

— Верно! А знаешь почему? — Я сделала большие глаза, показывая, что готова внимать и следить за поворотами его мысли. — Да потому что бывшему ректору ван Валару хватало и сил, и знаний, чтобы в один из дней просто скрыть это крыло в изнанке!

— Думаешь, этого бы никто не заметил и не появилось бы соответствующей записи? — я не скрывала скепсиса.

— Стелла, ну сама посуди. Скорее всего, он это сделал в разгар войны, когда адептов в академии не было. Более того, здесь какое-то время были сосредоточены основные силы некромантов, но об этом у вас не принято говорить. И записей у вас об этом неприятном моменте тоже нет. Тогда некроманты могли решить не уничтожать свои наработки, а запечатать их вместе со своим крылом в изнанке! Ну или ректор сам так решил. И специально уничтожил все имевшиеся планы замка и его ранние изображения. А потом, после войны, всем было не до академии и произошедших с ней изменений. К тому же погибло очень много людей, в том числе и тех, кто помнил этот замок прежним. Да даже занятия в академии возобновились далеко не сразу. Те же, кто помнил, что замок был больше, мог списать отсутствие крыла на разрушения во время войны. Да по большому счету тогда всем было глубоко плевать на некромантское крыло! Нет его — и слава магии! Всем хватало других проблем. А потом о нем вообще забыли.

Я слушала рассуждения Керта и понимала, что это похоже на правду. А значит…

— Так ты думаешь, что ректор ван