— Адептки Жиссо и Армуа, можете идти. Остальные — ждём. Обещали скоро распустить всех.

Вивьенн укутала меня поплотнее, Армель подхватила клетку с кошкой, и девушки поспешили к общежитию. Показалось мне или нет, что Ловчие заметили уходящую парочку? Надеюсь, что показалось, и холодок, пробежавший по спине, вызван лишь ознобом, а не тяжёлыми взглядами магов.

Подруги шли молча, покуда гул, стоявший над площадью, не стих позади. Но Армель, то и дело косившаяся на Вивьенн, не выдержала:

— Зачем? Зачем вы так поспешили уйти? Мне показалось, вам интересен Ловчий Эдор…

— Интересен⁈ — Вивьенн резко остановилась, впилась взглядом в лицо подруги. — Это неподходящее слово, дорогая Армель. Я собираюсь выйти за него замуж не позднее Излома.

— О-о! — глаза у Армель округлились, как и нежный ротик.

— Смысл торчать там, где даже не десятки — сотни девушек в одинаковых тряпках? Думаете, Лорентин выделит хоть кого-то из них? А вот нас с вами он заметил. И я уж сумею сделать так, чтобы он замечал меня и в дальнейшем. Прямо сейчас я займу свободную лабораторию, сварю зелье для профилактики простуды своему фамильяру, а потом… Впрочем, неважно. И я очень — очень! — надеюсь, дорогая, что вы не станете мне мешать.

— Вам, Вивьенн? Но в чём? — наивно захлопала ресницами Армель. Вот только бегающий взгляд и пальцы свободной от клетки руки, нервно крутящие застежку мантии, как-то не вязались с этой наигранной наивностью. Моя хозяйка тоже это видела, не полная же дура, и уточнила сладким-сладким голоском:

— Ни в чём, дорогая. Если я увижу вас поблизости от Лорентина Эдора, я буду огорчена. Полагаю, ваш отец тоже был бы огорчён, если бы лишился подарка на Излом за отличную службу…

— Нет! Вивьенн, я вовсе не хотела вас огорчить, я не это имела в виду, — Армель побледнела. О, вот я и узнала, чем Вивьенн держит одну из своих прихлебательниц. Отец Армель, похоже, служит под началом отца Вивьенн, и девушка боится недовольства Лостена Армуа. Доход служащих складывается из двух частей: обязательной, которая выплачивается ежемесячно, и вот этих подарков на Излом, которые определяются начальством. Хорошо работал весь год — и подарок может оказаться больше обязательной части, плохо — сиди на голом окладе. Вот так пожалуется Вивьенн отцу на плохую Армель, и останется Армель без новых серёжек и платьев.

Хозяйка оценила, насколько Армель поняла своё положение, и удовлетворённо кивнула.

— Вижу, вы поняли, дорогая. Что ж, теперь мы разойдёмся. Я — в лабораторию, вы — куда угодно, лишь бы не в сторону Ловчего Эдора.

— Но, Вивьенн! — жалобно простонала Армель. — А если меня вызовут на допрос⁈

— Это же совсем другое, — дёрнула плечиком моя ведьма. — От вас это не зависит. А вот в том, что зависит…

— Конечно! И близко не подойду! — горячо заверила Армель; глаза её влажно поблёскивали. Сдаётся мне, дело не только в серёжках, что-то в её семье посерьёзнее творится, но это уж совсем не моё дело.

Вивьенн небрежно махнула рукой, прощаясь, и повернула к лабораторному корпусу, оставив подневольную подругу позади. Шла хозяйка быстро, прятала меня в мантии, так что мёрзнуть я почти перестала. Не вредно было бы перекусить, но чего нет — того нет; я зарылась поглубже в тёплую шерсть, всё равно смотреть было не на что, и я ориентировалась по слуху. Вот каблучки Вивьенн стучат по камню, вот мы поднимаемся по ступеням, а вот под хозяйкиными ногами уже и деревянный пол вестибюля, а меня охватывает блаженное тепло. Правда, запах стоял неприятный; кажется, здесь недавно мыли полы с нейтрализатором магии. Вивьенн остановилась и набрала в грудь воздуха.

— Мэтр… Сувэ, будьте любезны! — окликнула она кого-то, и любопытство заставило меня выглянуть из складок её мантии. Мы стояли у входа, рядом с большим столом, за которым устроился худой мужчина средних лет в золотых очках. На мантии его красовалась табличка с именем и должностью. Вивьенн оторвала его от какой-то книги вроде конторской.

— Слушаю вас, адептка, — мужчина поправил сползающие на нос очки.

— Нет ли свободных лабораторий на ближайшие пару часов? Мне совершенно необходимо сварить антипростудное зелье для фамильяра.

— Вам следовало бы позаботиться об этом заранее, адептка, — укорил мужчина, открывая ещё одну толстую книгу. — Не уверен, что сегодня найдётся место.

— Но мы с Флёр совсем недавно вместе! Я не подумала, да, но надо же что-то делать, она так замёрзла на Шахматном дворе, там такой ветер!

Запах нейтрализатора щекотал мне ноздри, и я с чистой совестью чихнула, а потом ещё раз — очень удачно, как оказалось. Мужчина перевёл взгляд с книги на меня и разулыбался.

— Это и есть Флёр? И в самом деле, цветочек! Подождите минуту, адептка, я проверю кое-что.

Лаборант пробежал взглядом по книге, потом забрался в ящик стола, достал грифельную доску с записями.

— Я, конечно, совершаю небольшое нарушение, адептка, но согласен с вами: делать что-то надо. Здоровье фамильяра очень важно. Сейчас есть одна свободная лаборатория из исследовательских — магистр Вермон час назад прислал ворона, у него какие-то срочные дела. Я запишу её на себя, чтобы не возникло лишних вопросов, но будьте любезны, поаккуратнее. В лабораториях для исследований много редких и ценных ингредиентов, мне не хотелось бы…

— Нет-нет, я буду очень осторожна! — заверила ведьма. — Ничего не рассыплю и не пролью. А ингредиенты — вы же знаете, на зелье Гаспера ничего такого не требуется, да и надо его совсем немного, на крысу-то.

— Да ладно уж, варите полную дозу, — улыбнулся мэтр Сувэ. — Пригодится, не вам, так вашим сокурсницам.

Мужчина быстро вписал на грифельную доску своё имя (я не разглядела, разумеется, мне и нагрудную табличку было не прочитать) и протянул Вивьенн ключ с латунной биркой, на которой был выбит номер лаборатории.

— Третий этаж, налево от лестницы до самого конца коридора. Там увидите. Но, адептка! Учтите: это исключительный случай, и я иду вам навстречу только из-за вашей очаровательной крыски.

— Конечно, мэтр! Я буду хорошо заботиться о Флёр, вот увидите!

Сияющая ведьма поспешила к лестнице, и лаборант уже не мог услышать её бурчания: «Хоть какая-то от тебя польза, хвостатая». Интересно, зачем она так рвётся в лабораторию? Я вовсе не больна, да и заболей — Вивьенн ничуть не огорчилась бы. Что же она задумала?