– Да, я понимаю, что это вздор, но его слова глубоко во мне засели. Первая моя мысль после пробуждения была об Альфреде…

Мы оставили автомобиль у центрального входа в больницу и спешно направились в палату, расположенную на третьем этаже. В палате медсестра кормила Писателя с маленькой чайной ложечки каким-то пюре. Рядом стоял доктор.

Молча переступив порог, мы подошли к койке, на которой с широко открытыми глазами лежал Нил Бертон. Автор детективных историй, который и сам по иронии судьбы оказался в центре остросюжетной картины жизни.

Доктор не обратил на нас внимания, по-прежнему продолжая следить за действиями медсестры, зато сам пациент не отводил от нас с Марком глаз. И как показалось, был не очень-то нам рад. Его глаза были полны тревоги и… страха.

Медсестра закончила свою процедуру и аккуратно вытерла бумажным полотенцем рот Писателя. В последний раз с Нилом Бертоном так нянчились, похоже, только в детском саду. Она кивнула нам и, забрав миску, удалилась.

– Доброе утро, офицеры, – поприветствовал нас доктор. Мы познакомились с ним вчера, когда впервые потревожили эти тихие стены поздним вечером.

– Доброе. Как его самочувствие?

– О, уже намного лучше. Может шевелить пальцами рук и ног, губами и даже издавать звуки, скорее, подражать речи. Процесс полного восстановления займет от двух недель до трех месяцев, а может, и больше. Все зависит от организма. Но в случае мистера Бертона могу делать самые оптимистические прогнозы.

Марк еще раз взглянул на Писателя.

– Док, вы можете сказать, почему его тело, так сказать, «заклинило»? С чем это может быть связано? Я на своем веку повидал разного, но чтобы от осколка гранаты, попавшего под сердце, человек пребывал в таком состоянии, как при параличе тела, вижу впервые. Объясните мне, в чем дело.

Врач жестом показал, что нужно отойти подальше от кровати, и чуть понизил голос:

– Офицер, если вы немного знакомы с медициной, то должны понимать, что осколок или любой другой предмет, задевший ткань или стенку сердца, в первую очередь опасен для жизни. Великое чудо то, что мистер Бертон вообще открыл глаза. Сначала пациент впал в кому, и именно это состояние повлекло за собой ряд необратимых процессов. Я не удивлюсь, если на какое-то время он потеряет память или не вспомнит вообще ничего и никого. Помимо серьезного ранения, пациент испытал глубокое потрясение, шоковое состояние, что может только усугубить его дальнейшее лечение. Это не рядовой случай, скорее – исключение из правил, если выразиться на более понятном языке. Люди, побывавшие в коме, зачастую возвращаются другими людьми. У мистера Бертона не физиологический паралич тела, у него… психологический паралич. То есть с медицинской точки зрения пациент может двигаться, но его мозг отказывается в это верить, посылая определенные сигналы телу для блокировки.

– Как все сложно, – пробормотал Марк. – Какой блокировки?

– Офицер, прошу прощения, меня ждут другие пациенты, которые нуждаются во мне не меньше, чем Нил Бертон.

Доктор хотел выйти, но Марк аккуратно положил свою большую руку ему на плечо.

– Боже, – вздохнул врач. – Если уж еще сильнее разжевать, то просто ваш пациент человек впечатлительный. Я знаю, что он писатель, а люди, живущие в иллюзорном мире, после серьезного эмоционального всплеска порой бывают не готовы отделить фантазию от реальности. В его случае все перемешалось, и получилось то, что вы сейчас видите. Дайте ему время, он обязательно придет в себя и полностью восстановится. Пусть только для начала убедит себя, что он здоров. Травма тела у него легче, чем травма души.

– Благодарю. – Марк отпустил доктора и попросил охранника выйти из палаты.

Только после того, как мы остались наедине с Писателем, Марк опустился на стул, где несколькими минутами ранее сидела медсестра, и начал разговор:

– Здравствуйте, Нил. Мне очень жаль, что произошло то, что произошло. Мы с сержантом надеемся, что скоро вы пойдете на поправку. У нас к вам только два вопроса, постарайтесь, пожалуйста, ответить на них либо кивком, либо морганием. Если вы меня поняли, будьте добры, моргните.

Писатель не моргнул, лишь разглядывал потолок перед собой. Он явно либо был нам с Марком не рад, либо не узнал нас и, как опасался доктор, потерял память. Но попытаться все же стоило.

– Будем надеяться, что вы нас услышали и готовы помочь, Нил.

Он по-прежнему смотрел в одну точку, словно нас здесь и не было.

– Вас прервали именно в тот момент, когда вы хотели произнести имя предполагаемого вами убийцы. Совпадение или нет – мы этого не знаем, но вашу догадку хотели бы принять к сведению. Сейчас я буду называть имена. Моргните, если я назову верное.

Марк посмотрел на меня и приступил:

– Мясник Тони.

Бертон никак не отреагировал.

– Профессор.

Глаза Писателя по-прежнему смотрели вдаль. Марк сделал паузу, так как, видимо, думал, что Бертон хоть как-то отреагирует на Профессора. Наверное, он подозревал его больше, чем остальных. Марк прождал с полминуты, прежде чем назвал новое имя.

– Рональд. Муж Аббы.

Такое предположение даже мне показалось неуместным и забавным. Писатель по-прежнему не моргал.

– Шеф полиции Магнус Кут.

И после этих слов мое сердце забилось быстрее прежнего. Писатель моргнул.

Марк посмотрел на меня, а затем снова обратился к Бертону:

– Нил, если вы моргнули сейчас не от усталости глаз, тогда сделайте это еще раз.

Писатель моргнул еще раз, а затем закрыл веки.

Вот как… значит, он подозревал шефа полиции. Тот человек, на которого бы никто в этом городе даже не подумал, по убеждению Писателя, – лицо закона.

– У меня к вам еще один вопрос, – негромко произнес Марк. – Нил, если вы ясно видели человека, который взорвал гранату перед вашим домом, откройте сейчас глаза.

Глаза Писателя остались закрытыми. И трудно сказать, были они закрыты именно потому, что Бертон не разглядел лица того, кто чуть не отправил его на тот свет, или потому, что он просто устал от разговора с нами.

– Хорошо, давайте поступим по-другому. Если вы не видели лица того человека, моргните один раз.

Спустя десять секунд Писатель моргнул.

– Понятно, – тихо сказал Марк. – Хм… Вопросов к вам появилось гораздо больше, но если вы не желаете сейчас на них отвечать, моргните еще раз.

Он моргнул.

– Мы поняли. Спасибо вам, Нил, желаем скорейшего выздоровления. Зайдем к вам завтра утром. – Марк повернулся ко мне: – То, что мы сейчас услышали, не говори никому. Особенно шефу. Пусть думает, что мы ушли от Писателя ни с чем.

– Конечно. Я, как ты знаешь, не громче могилы.

– До завтра, Нил, –