Я подавил острое желание сообщить Леве все,что про него думаю. Наверное, и в Испании он натворил беды, раз мать и отчимспешно вернули это сокровище в Россию.

– Знаешь, Лева, – сказал я, –хочу предупредить тебя сразу: Нора не Варвара, она тебя выручать не станет.

– А и не надо, – фыркнулюноша, – во, я теперь по гостям пойду.

– Не смей!

– Почему?

– Эти люди великолепно меня знают!

– Так звали не тебя, – парировалнегодяй, – какое право ты имеешь запрещать другому человеку общаться? Яче, в тюрьме сижу?

Если бы в этот момент машина не въезжала водвор дома Норы, я бы непременно высадил мерзавца посередине дороги.

– Не злись, Вава, – с явной издевкойзаявил Лев, выходя из салона, – все о`кей! Не мешай мне денежкузарабатывать!

Я молча двинулся к подъезду.

– Эй, Вава, погоди! – закричал Лева.

– Для вас, милостивый государь, я ИванПавлович.

– Не дуйся.

– И не думал дуться, – пожал яплечами, – злиться можно только на близкого человека.

– Нам еще долго вместе жить, – вдругзаявил Лева, – лучше сразу наладить отношения.

– Почему долго? – оторопел я. –Мне неделя не кажется бесконечным сроком.

– А кто сказал про семь дней? – изумилсяв свою очередь Лева.

– Варвара написала, что ты задержишься уНоры на время ее отъезда в Барселону.

– Она че, прямо так и написала: неделя?

– Насколько я помню, нет!

– Почему же ты решил, что я отчалю ввоскресенье? Бабка отвалила на более длительный срок.

– На какой? – забыв о приличиях,полюбопытствовал я. – Назови дату возвращения Варвары.

– Пятое сентября!

– Но оно уже миновало!

– Так следующего года, – усмехнулсяЛева, – неужели ты не в курсе, что через двенадцать месяцев еще одно пятоесентября настанет?

Я постарался не измениться в лице и началотпирать замок в квартиру. Целый год жить вместе с Левой? Интересно, Нора вкурсе предполагаемого счастья?

– Значит, по рукам, Вава, –издевательски подытожил Лева, – давай дружить. Кстати, Вава – совсемнеплохое имечко, мне нравится, тебе оно идет. Спорим, ты скоро начнешь на негооткликаться? На кону сто евро! Кстати, как тебе еврики?

– В каком смысле? – холодно спросиля, снимая ботинки.

– По качеству банкнот.

– Вполне симпатичные.

– На конфетные фантики похожи, –захихикал Лева, – несерьезно выглядят.

– Главное для денег не красота, апокупательная способность, – хмыкнул я, – вон на столике календарьлежит, глянцевый, симпатичный, с отличной фотографией, но на него ничегоприобрести нельзя.

– Похоже, евро легко подделатьможно, – протянул Лева.

– Маловероятно.

– В два счета!

– Глупости. Купюры отлично защищены.

– Ха! Элементарно! Спорим, что я забацаютакой самострок, что ни один контроль не придерется!

– Лева! Ты идиот! Подделка казначейскихбилетов во всех государствах считается наитягчайшим преступлением!

– Ерунда, Вава, – снисходительноначал Лева, но я не дал хаму закончить.

– Еще раз напоминаю: меня зовут ИванПавлович! Ты находишься в чужом доме, изволь уважать его хозяев.

– Фу-ты ну-ты! Где ж хозяин? Живешь влакеях, барыне ботинки чистишь, – оскалился Лева, – у меня тут правпобольше, как ты верно заметил, я являюсь гостем. Поэтому ты сейчас мне чайпринесешь! Варька с Норой всю жизнь дружат, а я любимый внук, не камердинер,как некоторые! Спорим, Нора тебя вон выпрет? А меня навсегда тут оставит инаследником сделает?

Я потерял дар речи.

– Ваня, – раздался Норинголос, – иди сюда скорей.

Я сделал пару шагов в направлении кабинета.

– Иван Павлович, – тихо сказал мне вспину Лева, – не след нам ругаться. Давай помиримся!

Я машинально обернулся и не сдержал улыбки.Лева стоял, вытянув вперед правую руку, мизинец был согнут, и весь вид парнясвидетельствовал о глубоком раскаянии.

– Ну, – проблеял он и начал сгибатьи разгибать палец, – мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А еслистанешь драться, я буду кусаться!

Детская скороговорка подействовала на меня какелей, обида испарилась.

– Вот и славно, – заулыбалсяЛева, – прости меня, дурака. Ну извини!

– Ерунда, – вздохнул я, – с кемне бывает.

– А ты молодец, – похвалилЛева, – другой бы мне по морде нахлопал! Одна беда – триста баксов тю-тю!

– Ты о чем?

Лева сел на крохотный диванчик и принялсястаскивать ботинки.

– Там, на вечеринке, – пропыхтелон, – прикольный такой старикашка попался. Загадку не отгадал, но нерасстроился, а предложил: «Давай теперь я с тобой поспорю. Вон там стоит ИванПавлович, сын Нико, так вот, ты никогда его из себя не выведешь! Что ни сделай,как ни обижай его, он стерпит и зуботычин не насует». Ну я с ним по рукам иударил.

– Как зовут твоего партнера по милымзабавам? – сквозь зубы процедил я.

– Пусик, – хихикнул Лева, –прикольно! Прав он оказался! Уж я тебе как хамил, а толку ноль! Прости, ИванПавлович, но сам понимаешь – работа!

Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул испросил:

– Что мешает тебе соврать? Сообщить: ИванПавлович оплеуху мне отвесил? Вот деньги и будут твои!

Лева неподдельно изумился.

– Ваня! Как ты можешь! Я честный человек,не обманщик и не мошенник! Пари проиграно, надо возвращать деньги! Не ожидал оттебя подобного предложения. Я – и вранье! Это нонсенс! Нас, подлинныхпаримахеров, очень мало, вмиг обо мне дурная слава полетит! У Льва Гладилинабезупречная репутация! Пусик завтра получит сумму сполна.

– Ваня, – вновь подала голосНора, – сколько можно копаться? Не жвачься.