друга по очереди. Я хотела, чтобы все они узнали, каково это — когда тебя насилуют. Когда у тебя отнимают волю. Когда тебя заставляют делать презренные и отвратительные вещи. Я разместила изуродованное тело Пауло в комнате как угрозу того, что произойдет, если они ослушаются меня. До сих пор слышу их крики и мольбы. Ох, как они умоляли меня, — я разразилась смехом. — Может, я больная сука, потому что наблюдала за всем этим и получала огромное удовольствие, видя, как они делают все, что угодно, в обмен на свою жизнь. Мне нравилось видеть их униженными. Мне нравилось видеть, как они страдают, и я наслаждалась их кончиной.

— Думаю, это делает тебя человеком, — он усмехается. — Может, я тоже болен, но знание того, что у тебя есть темная сторона и то, что ты готова сделать все необходимое, чтобы выполнить работу, чертовски заводит меня.

Я опускаю глаза на выпуклость в его брюках и вижу, что это не ложь.

— Я пиздец как уважаю тебя, Катарина.

Я пожимаю плечами и вздрагиваю, когда его бедро касается моей ноги, вызывая шквал восхитительных мурашек по коже.

— Они всегда были жестоки со мной, а его мать и сестра знали, что он издевается над детьми, и ничего не делали, чтобы остановить это. Им повезло, что у меня было мало времени, потому что я бы связала их и всю ночь напролет издевалась над ними. Вместо этого я проявила к ним больше милосердия, чем они когда-либо проявляли ко мне. Я лично всадила пулю им в череп, и чувство облегчения, которое я испытала, не поддается описанию.

— Ты невероятно сильная, и я восхищаюсь тобой.

Я вскидываю бровь, гадая, не притворяется ли он.

— Иди сюда.

Он опускается на колени и раскрывает объятия.

Я качаю головой.

— Я поделилась своей историей, чтобы объяснить свое нежелание трахаться в нашу брачную ночь. А не для того, чтобы ты использовал ее, чтобы соблазнить меня.

— Я хочу обнять свою жену и утешить ее после того, как она пережила худшие моменты своей жизни. Что в этом плохого? — он вскинул бровь и потянулся ко мне. — Просто иди сюда.

Я снова качаю головой.

— Сам иди.

Он одаривает меня ухмылкой, от которой трусики намокают, и между ног становится тепло.

— Я не против отказаться от контроля, если ты так хочешь.

Я нахмурилась, когда он пересел на мою сторону дивана. Он никогда не ведет себя так, как я от него ожидаю. Он не похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала. Прежде чем я успеваю возразить, он подхватывает меня, усаживая к себе на колени. Его руки обхватывают меня, и мое сердце бешено колотится в грудной клетке. Пряный, цитрусовый аромат его одеколона витает в воздухе, как гипнотическое облако, снимая мою защиту и заманивая обещанием ложного удовольствия.

Он откидывает волосы с моего лица и слегка берет за подбородок. Наши лица так близки, что кажется, будто поцеловать его будет очень легко.

Ненавижу это желание.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Меня злит то, что тебе причинили такую боль, — он проводит пальцами по моим щекам, и тепло заполняет каждый уголок моего тела. — Я обещаю, что никто и никогда больше не навредит тебе. Я убью любого, кто осмелится прикоснуться к тебе.

— Как ты уже говорил, мне не нужен мужчина, чтобы защищать.

Я стараюсь не обращать внимания на то, как растет его эрекция под моей задницей, и на тепло, которое исходит из каждой его частички тела.

— Не нужен, но я хочу быть твоим защитником. Не только потому, что я твой муж. Я хочу снять с тебя часть бремени. Передай часть ответственности, mia amata. Давай сделаем это вместе.

— Ты должен заслужить мое доверие, потом я подумаю.

— Тогда я его заслужу, — просто говорит он, заправляя мои волосы за ухо.

Глава 15

Катарина

Он пристально смотрит мне в глаза, а в воздухе сгущается напряжение. Желание щекочет в животе, как бы мне ни хотелось, чтобы этого не происходило. Кажется, я не могу предотвратить естественную реакцию своего тела на этого мужчину.

— В таком виде ты для меня самая красивая, — его пальцы скользят по моему лицу, прежде чем его взгляд опускается на мое тело. — Не прячась ни за макияжем, ни за костюмами, которые ты любишь, ни за фасадом, в котором тебе нужно предстать перед миром.

Его глаза поднимаются и встречаются с моими.

— Спасибо, что открыла свое сердце и поделилась секретами, — он оставляет поцелуй в уголке моих губ, и я заглушаю стон. — Ты интригуешь и возбуждаешь меня, — его губы касаются другой стороны моего рта. — И я чертовски сильно хочу тебя.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он заставляет меня замолчать, сжав пальцы.

— Я не буду давить на тебя. Не буду таким, как твой первый муж. Если ты не хочешь, чтобы я трахал тебя, я не буду заставлять, — в его глазах полыхает похоть. — Я буду ждать, пока ты сама не придешь ко мне.

— Долго будешь ждать, — бурчу я, раздражаясь, когда по его лицу пробегает веселье. Ненавижу, когда он понимает, что я лгу. Он видит, что я тоже желаю его.

— У меня есть рука, и мои синие яйца могут потерпеть.

Дразнящая улыбка расползается по его губам, и я оказываюсь в плену.

Массимо действительно прекрасен, и я надеюсь, что у меня хватит сил сопротивляться. Но уже подозреваю, что нет.

— До определенного момента, — шепчет он мне на ухо, посылая теплые мурашки по коже. Я извиваюсь на его коленях, не в силах игнорировать твердую, толстую эрекцию, пульсирующую подо мной.

Массимо стонет, и его глаза темнеют от несомненного желания.

— Ты послана на эту землю, чтобы испытывать меня. Я в этом уверен.

Я не успеваю подавить улыбку.

— Один поцелуй, — говорит он, опуская глаза к моему рту, а его язык смачивает губы. — Ты откажешь своему мужу в поцелуе в брачную ночь?

— Я целовала тебя сегодня.

Он качает головой, а его пальцы проводят по моему рту взад-вперед, отчего сопротивляться искушению становится все труднее и труднее.

— Я поцеловал тебя. Ты согласилась, потому что этого ожидали.

Он заблуждается так же, как и я, если верит в это. Я запускаю руки в его волосы, даже не задумываясь.

— Мы так и будем договариваться?

Его брови поднимаются к линии роста волос, а дьявольская ухмылка растягивает губы.

— Разве мы знаем другой способ?

— Один