– Меня тут адвокат Олега Александровича обвинил, что я пытаюсь Вас убедить в том, что бывают убийцы хорошие и плохие. Это не так! Человек – убийцей может стать или нет. Но убийцей может быть любая мать, защищающая своего ребенка! Я жалею, что не смогла убить Кондратьева в то утро у подъезда. Я жалею, что не смогла защитить жизнь своего мужа и убить Ческиса. Можно убить, спасая близкого. Убивают солдаты, защищая Родину. Любой человек, обладающий здоровым инстинктом самосохранения, может убить, спасая свою жизнь. Можно убить от страха, можно сделать это, находясь в состоянии аффекта, от безысходности.

Итак, перед вами слева – Федин, Кондратьев, Грибков, Пустовалов, на месте свидетелей, находящиеся под подпиской о невыезде Филиппов и Толстиков… Каждый из них попал на эту «скамью» изначально по причине своей недалекости, от голода и пустоты, которые образовались в их жизнях по причине того, что наше государство не заботится о молодых спортивных ребятах, которые не хотят жить впроголодь. Бывшие военные, бывшие спортсмены, пассионарно настроенные личности – кому они могли предложить свои способности? Кто из вас, уважаемые присяжные, имея такую возможность, десять лет назад взял на работу хотя бы одного молодого парня?! Никто? Значит, в какой-то степени мы все с вами виновны в том, что они пришли к краху, попали в беду, в лапы Пылевых.

У них ничего нет, кроме горечи и пустоты. Вот итог их невиртуальной игры в «стрелялки». Красивые тачки, которые им не принадлежали, объедки с барского стола в виде поощрения. Обещания красивой жизни, если выживут. ЕСЛИ! Вот за это «ЕСЛИ» они и цеплялись.

Олег Толстиков прятался несколько месяцев от Олега Александровича в неотапливаемой избушке у знакомых. Андрей Филиппов ездил на «АУДИ», о которой упомянула гособвинитель. Моих неглубоких познаний в машинах достаточно, чтобы понять, что эта разбитая машина восьмилетнего возраста намного дешевле бронированной Волги ГАЗ-24, на которой ездил, как он вам пожаловался, Олег Александрович, хотя я знаю, что в Испании он передвигался на «Бентли». У Пустовалова единственный свитер, в котором его арестовали и в котором он предстает перед нами в течение 10 месяцев. У Кондратьева – жалкая комната в коммуналке. Федин, пришедший сам, прежде чем появиться в прокуратуре, вынужден был продать старые «Жигули» восьмой модели, чтобы хоть что-то оставить жене. Их проще было убить, чем заплатить за верную службу.

Я категорически возражаю против мнения гособвинителя, что «нажать на курок[176] еще надо суметь». Олег Александрович не утруждал себя этим упражнением. Тем не менее, имеет дорогостоящую недвижимость за границей, проводил большую часть года в Испании, Франции, Греции. Разводил племенных жеребцов. Стоимость каждого минимум 300 тыс. – 1 млн долл. США. Вы верите, что перед вами – честные коневоды?! Я – не верю!.. – При этих словах о коневодстве, все, без исключения, обратили свои взоры на Пылева. Заметивший это Олег Александрович, даже сквозь постоянно поднятую перед глазами тетрадку, не смог удержаться от «праведного» гнева и вспылил:

– Да я этих жеребцов на своих руках выращивал!!!

Судья Усов, сделав огромные глаза, словно поддерживая это заявление, понятно, что наигранно, еле сдерживая смешок, стучит молоточком, хотя явно хочет сорваться в аплодисменты выступающей.

Хлебникова, даже не поведя бровью, еле сдерживая эмоциональную, бешено атакующую волну, продолжает с той же интонацией:

– Очень трогательно. А вот мой муж хотел на своих руках вырастить нашего сына… – Глоток необходимой порции воздуха позволил перевести дыхание присяжным, увлеченно наблюдавшим за происходящим – такое представление, да еще за государственный счет! Конечно, они были увлечены, но совершенно не представляли, каким прениям предстоит разгореться в их комнате, когда наступит их время принимать решение, и вот тогда заговорят сердца и гордыни…

Но сейчас говорила вдова:

– Итак, если вы позволите, я объясню ту разницу между убийцами, которую я поняла за эти 10 с половиной лет… – Присяжные кивают головой, давая согласие… Получив поддержку, она продолжила:

– Можно убить. Но убить и раскаяться – это важнее той причины, по которой совершено это преступление. Я прошу вас услышать слова раскаяния, прозвучавшие из уст левого «аквариума». Вы не имеете права их не услышать! Потому что дать шанс кающемуся грешнику – это наш долг: превозмочь свою боль, недоверие, страх и дать этот шанс! Потому что кающийся грешник будет услышан на Суде намного более строгом, перед которым мы все предстанем: и адвокаты, и подсудимые, и потерпевшие, и присяжные, иии… убитые…

Я прошу вас о снисхождении к ребятам, чью жизнь Пылев сломал так же, как жизни всех близких и родственников своих жертв, кому он выносил смертный приговор. Они тоже потерпевшие на данном судебном процессе.

И в то же время я умоляю вас вынести самый суровый приговор подсудимым из правого «аквариума». Я говорю о Сергее Махалине и Олеге Пылеве. Тот, кто не признает своей вины, оказавшись на свободе, будет убивать снова и снова. И тогда на моем месте окажется кто-то из вас или тех, кто вам дорог!.. – Окинув всех проницательным взглядом, заострив внимание на адвокатах Пылева и Махалина, намеренно заставив «выстрелить» своим вниманием в ту сторону присяжных, что заставило потупить взоры «защитникам» этих обвиняемых, Хлебникова перешла к следующему моменту:

– В своей речи адвокат Пылева сказал: «Посмотрите на эти лица!», – имея ввиду, так называемую «пехоту»: «Пылев жил в постоянном страхе. Любой их них мог выстрелить ему в спину!». Уважаемые присяжные! Вам стало жалко Олега Александровича?.. – За перилами, отгораживающими двенадцать присяжных заседателей стало оживленно, люди, воспользовавшись моментом обращения к ним, меняли позы, улыбались, мотали в стороны в осуждении Пылева своими головами, кивая ими же в поддержку оратора. Она же, не останавливаясь, продолжала наступление по всем фронтам, в том числе и на окопы обвинителя:

– Мне немного стало жаль его. Поэтому я прошу вас защитить его от этих отъявленных убийц и дать Пылеву максимально большой срок, предусмотренный нашим законодательством. Надеюсь, стены тюрьмы надежно сохранят его бесценную жизнь… – Снова замелькали улыбки присутствующих, кроме людей, составлявших компанию «плохих». Надя, взглянув на судью, сделавшего жест, говорящий: «В вашем распоряжении времени неограниченное количество, используйте свое конституционное право», и она использовала:

– Человек (Пылев) менял фамилии, имена, отчества, даты и места рождения…

Не дав договорить, адвокат Махалина, часто выступающий защитником и Олега Пылева – Миндлин, подскочив, выпалил:

– Я протестую! Любой гражданин РФ может поменять паспортные данные!.. – Что совершенно не смогло сбить с темпа струящуюся мелодию:

– Вадим Самуилович! Так ли это?! Я могу поменять имя, например. Но вот