– Вы с ума сошли?! «МЫ С ВАМИ» – такого в природе не существует! Вы зря тратите время. Договариваться со мной надо было этим мразям: и Ческису, и Пылеву, и Волошину – когда был жив Тимур. Не знаю, как… не знаю, о чем… но чтобы спасти мужа, я бы что-то могла услышать. Сейчас – не тратьте свое время, хоть оно и оплачено Пылевым… или Ческисом… или Волошиным. Мне это все равно, для меня вы случайный человек, вот и оставайтесь таким…

– Надежда Юрьевна, но ведь у Вас дети. Вы молодая красивая женщина. Зачем Вам все это нужно? От Вашего выступления в прениях много может измениться, и для Вас лично.

– Передайте, пожалуйста, Олегу Александровичу. Именно потому, что у меня дети, и я сама хочу начать жить нормальной жизнью… я хочу стереть его с лица земли, прежде всего, ради того, чтобы мы и смогли жить этой нормальной жизнью. Не знаю о чем – но Вы со мной не договоритесь!

– Очень жаль, Надежда Юрьевна. Вы же даже не выслушали мое предложение.

– Вы можете мне вернуть Тимура?.. – Наверное, это было единственное предложение, на которое она бы точно согласилась, но…

– Ну Вы сейчас говорите чушь!

– Если бы я говорила чушь, в частности, на нашем суде, Вы вряд ли ко мне бы подошли. Хотите совет? Для Вас это – работа. Вот выполняйте ее в рамках заданных обстоятельств. Но не уподобляйтесь тем, кто платит Вам деньги…

– Ну хорошо. Всего Вам доброго. Осталось два дня…

На этих словах они разошлись. Вроде бы, казалось, что все прошло хорошо… но он сказал «два дня»… Вся поездка домой, вход в подъезд мимо того места, где погиб Тимур… ее Тимурище, с водосточной трубой с цветами, торчащими в ней всегда, путь от первого этажа до входной двери в квартиру, ее не отпускала одна и та же мысль: «Они отпустили мне всего два дня!..»

Два дня оставалось до прений… Как коротки по сравнению с сорока восьмью часами эти тридцать минут, наверное, так же малы, как и десять лет ожиданий по сравнению со временем прохождения самого суда… Мало?! Да пусть хоть вечность – рано или поздно она встретится с мужем, остальное не важно!.. Пусть она боится, страх – это нормально! Раз они пришли, значит, они боятся больше!..

Уже вечером Надя позвонила своему адвокату Михаилу Фомину, кратенько рассказала о встрече, только ради своего успокоения и траты времени, тянувшегося неприлично медленно. Он был в курсе – Трушкин давал наставления по этому моменту, посочувствовал, но успокоил, что этим и кончится. В конце разговора вдова, не придавая значения словам, как бы в шутку, произнесла:

– Надоел мне этот Пылев, гранату, что ли бросить в его «аквариум»…

Первое, что она заметила, придя на «прения», Фомина, с улыбкой показывающего на «аквариум» Пылева, Махалина, Гусева, Понамарева озадаченных появившимся над их головами подобием крыши из натянутой сетки-рабицы.

– Хоть и не бронированная, но крыша… – Намекнул Миша, напоминая на последние позавчерашние слова…

– Ты серьезно?! Я же пошутила!

– А вот Трушкин подумал, что это может быть серьезным намерением – он же тебя знает!..

* * *

Судебное следствие для обычного человека в основное свое время больше похоже на скучную волокиту. «Весело» проходят «показательные порки» типа суда над «бригадой» полковника Квачкова, обвинявшихся в покушении Чубайса – было бы смешно, если б не было так грустно…

Зачитывания экспертиз, постановлений, фактов следственных экспериментов, протоколов обысков и прочая, прочая, прочая. Иногда эти события удается скрашивать своими талантами обвинителям, вносящими некоторый артистизм и эмоциональность, и все равно, основное время – это рутина.

Надежда Юрьевна всегда, при каждом своем появлении не просто оживляла атмосферу, а прокатывалась грозовым фронтом посреди почти устоявшейся нейтральной погоды. Барометр начинал зашкаливать только при объявлении ее имени. Шквал и ураган неожиданно переходил в приморский мягкий ветерок, затем порывами ветра сгущал медленно тучи над избранными участниками, над другими же оставляя окошки, через которые пробивались солнечные лучи…

Она даже дошла до того, что создала почти положительный имидж человеку, которого, не уважая, считала тоже виновником смерти своего мужа. Что-то подсказывает, что его время все равно придет. Волошин Марк Семенович – о нем я говорю. От него и его друга Левы Шумахера Хлебникова дистанцировалась, не сблизилась и потом, даже после пришедшего понимания отсутствия у них злого умысла в отношении Тимура. На судебном следствии она жестко встала на позиции их защиты, направив все стрелы на Ческиса и Пылева, заявив об этом прямо. Но так было нужно тогда по понятным причинам.

Адвокат Махалина Сергея Миндлин, пытаясь воспользоваться показавшимся ему противоречием быстро среагировал, желая обесценить слова потерпевшей, что часто кончается крахом:

– Но ведь Волошин не отдал Вам деньги!

– Не отдал. Во-первых, ему не дали Ческис и Галушко – сказали, что я на эти бабки их всех завалю[174]. Во-вторых, Вадим Самуилович…, не отдал, потому что я не готова была принять деньги из рук потенциального убийцы.

– Вот именно! Вы же не зря в первые дни подозревали Волошина!.. – почти выкрикнул «защитник», стараясь указать, что мнения выступавшей не только тогда были ошибочны, но и сейчас не так уж верны.

– Да. И профессиональным следователям понадобилось почти десять лет, чтобы назвать имена всех виновных. Но одно имя звучало с первых минут – Дмитрий Семенович Ческис. Связующее звено между «МАРВОЛ» и бандой Вашего подзащитного. В этом отношении ошибок не было. Но Ческис подставил не только своих изначальных хозяев, Волошина и Шумахера. Предательство и подлость у него в крови. Он обокрал и Олега Александровича, де-факто прибравшего «МАРВОЛ» к рукам.

– Вы можете это доказать?

– Извольте. Всего сумма перечисленная на счет «МАРВОЛ», начиная с июля 1995 года составляет 12,6 миллионов долларов[175]. Раньше деньги поступали напрямую на счет СП «РУСДЖЕТ». После того, как генеральным директором стал в январе 1995 года Головин Юрий Петрович, протеже и подконтрольный Ческиса, деньги пошли на «МАРВОЛ» по указанию последнего, где он и был финансовым директором. Он уже сам перенаправлял финансовые потоки. На «РУСДЖЕТ» было перечислено при жизни моего мужа не менее 7 миллионов долларов, почти все из них были переведены на счета заводов. После, уже при Головине, на счета «МАРВОЛ ГРУПП Россия» переведено не менее 4 млн, но Ческис для заводов на счета СП «Русджет» отправил чуть больше одного миллиона, вместо тех, что по условиям контракта должны были быть перечислены в рублях на счет завода имени Климова в Петербург. Это