Поговорить мне с ним удалось, пока мы болтались по «храму правосудия» в ожидании вердикта. Сидели в буфете с Мишей Фоминым, нам оставили буфет на ночь открытым, и там «титан» с водой[170]. Входит Усов в мантии, типа спального халата с раскрытым воротом, без шляпочки своей важной. Из складок мантии немного торчит микроскопическая стеклянная фляжка конька, наполовину пустая, но он трезв, даже не пахнет…

Он подошел, попросил разрешения присесть, немного поучаствовал в разговоре, ничего не сказал о предполагаемом возможном вердикте, но обращаясь ко мне, с иронией произнес перед самым уходом:

– Пылев называл Вас сукой, но предпочел бы, чтобы Вы были дурррой!.

Он был строг, но не груб. Не знаю почему, но я с первых взглядов на него поняла – он на нашей стороне… Когда давала показания «пехота», он был спокоен. Когда что-то говорили адвокаты Махалина, Пылева, Гусева, Пономарева, еще кто-то[171] – он просто «одевал» такую маску, что якобы, еле сдерживает смех, как реакцию на их враньё. И этим давал понять присяжным, как правильно реагировать на ворох запутанных фактов. Он был явным дирижером, который прекрасно знал, на какой ноте закончится эта симфония!

К примеру, вопрос к Пустовалову, как-то:

– Подсудимый Пустовалов, можете сказать суду, что вы так увлеченно читаете?

– «Атлас автомобильных дорог Европы», Ваша честь.

– Что ж. Понятно. Своевременно, а и буковок мало… Тооолькооо… это… так он же измениться сто раз успеет, этот атлас, за ваш срок… Или у Вас есть другие сведения?

Все ржут…

Но когда он открывал странички с вердиктом, и у меня, например, было ощущение, что мои пальцы в розетке… и не только у меня, конечно… Он первым увидел вердикт до его оглашения. И передавая его председателю присяжных, будто немного расслабился. Успокоился – хотя волнения не было и следа! И когда я попыталась по его глазам понять: ЧТО ТАМ?! – он опустил глаза, склонил голову, начал что-то типа писать или чертить на бумажке… но складки в углах глаз были иронично сложены. И я поняла: ЕСТь! Наша взяла…

Прокурорша просто стерва!!! Злобная, высохшая, ненавидит всех! Нашла свое место под солнцем! Подняла хай, всем нажаловалась, требовала, чтобы меня убрали из процесса. Я ей все обвинение, якобы, испортила своей защитой «пехоты». Она обвиняет – я защищаю.

Судье смешно, а у нее молнии из глаз, чуть ли не мат с языка. Возненавидела меня, а со мной и всех, к кому я так или иначе хорошо относилась. Для нее Пылев лучше, хотя и ему доставалось. Ну нельзя же так вот совсем не делать разницы между людьми! И столько гадостей наговорила, а ведь ребята себя сами обвиняли и даже доказывали свою причастность к преступлениям…»…

На черте

«Все устраивается, если умеешь терпеть и доверяешь Богу».

(Патриарх Сербский Павел)

Суд «второго созыва» подходил к завершающему этапу, тому, когда силы участников, начиная резко убывать, требуют «второго дыхания», которое помогая недолго, приводит к полному упадку, о чем в опасениях и предупреждает все более ослабевающий организм уже сбоящий мозг. Напряжение только росло, знающие и опытные в этом соревновании «спортсмены» начинали «прятаться за спинами», дабы встречный поток воздуха разрывался грудью впереди бегущего.

Готовились к рывку все без исключения, но далеко не все одинаково и честно. Бывает так, что люди, привыкшие к определенным уловкам и действиям, совсем не в состоянии переключиться и совершить, казалось бы, разумный шаг, благодаря чему проигрывают на последних метрах дистанции.

Стадион орет, кажется, еще чуть и трибуны рухнут, спортсмены, прикусив губу, рвут себя на одной злости к своей слабости. «Ватные» члены еле шевелятся, вопрошая: когда же «второе дыхание» – этот впрыск в организм из печени крови, наполненный полезными микроэлементами, как супертоплива?! Так у честных спортсменов, не прибегающих к допингу, подкупу судей, шантажу соперников. Но бывают и другие…

Это был июнь 2005-го, перед самым началом прений сторон, что происходит сразу после судебного следствия. Температура страстей подошла к «раскаленной до бела» границы между противоборствующими, а потому Надежде Юрьевне приходилось ездить в суд ежедневно. Стороннему наблюдателю уже было очевидно, в какую сторону склоняются присяжные заседатели. Тем более все было понятно непосредственным участникам с обеих сторон, проигрывающим могло помочь только чудо…

Как-то после завершения очередного судебного заседания Хлебникова присела на лавочку в скверике перед Мосгорсудом. Первая затяжка после длительной передышки отвлекла разум от тяжелых дум насыщенностью теплого дыма и легкого приятного головокружения. Глоток холодной воды из пластиковой, только что купленной бутылочки, заставил своим ощущением прохлады, пробегающим внутри, вспомнить, что она не только жива, но и вполне победитель. Это необходимое маленькое отвлечение было кстати перед тем, как сесть за руль своего автомобиля и направиться домой.

Последствием той, напугавшей Надю, истории с «не садись в машину» стало удобное место для парковки, как раз находящееся напротив здания суда – закрытая и охраняемая территория, принадлежавшая СМУ, ведущему рядом стройку объекта. За 200 руб. в день можно было оставлять там машину, при том, что охранник вообще не покидал свою будку, стоявшую в пяти метрах от припаркованного автомобиля, что вселяло надежду и успокаивало: ни взрывчатку не подложат, ни с пистолетом не подкрадутся.

Длящееся несколько минут приятное одиночество, дополненное в воображении представлением того, что ее враг Олег Пылев испытывает в эти моменты неприятную погрузку в автозак, пусть и пустой, только для него одного, но не на свободе, которую он, скорее всего, уже больше не увидит, нарушилось появлением адвоката этого самого Пылева. «Да что же это такое! Ну везде достанут!» – подумалось вдове, сменившись другой мыслью: «А впрочем, интересно… ну и что на сей раз?! Ух! Дождутся они, швырну я гранату в этот аквариум!».

Адвокат Мелков, явно такой же умный человек, как и очень скользкий – именно он появился в ее поле зрения. Хлебниковой был очевиден факт понимая им тщетности своих усилий в попытке спасти своего подзащитного. Он это прекрасно осознавал, именно с таким выражением лица подошел, и именно с такой интонацией начал, чтобы сразу дать понять, о чем пойдет разговор:

– Надежда Юрьевна, разрешите рядом с Вами присесть?

– Конечно. А по регламенту нам можно общаться?.. – Легкая улыбка легла на ухоженное лицо мужчины:

– Можно!

– Ну садитесь. А то в случае чего мне не впервой – придется снова всех разгонять… – Теперь настала очередь улыбаться Надежде, ведь после роспуска первой коллегии присяжных заседателей по ее почину, был вынужден уйти и