Без зрения я не мог ничего прочесть, а радио, с уходом Хирузена в мир иной, стало безбожно налегать на рекламу, сократив и без того скудный ассортимент передач. Кроме проповедей о Воле Огня Хирузен еще заказывал вдохновляющие песенки и просто красивую музыку (что-то напоминающее гибрид классики и фолка с восточным колоритом), а теперь Третьего нет, Цунаде такими мелочами не морочится, а Советникам, наверное, просто денег жаль на такую чушь. Они-то в любой момент могут включить патефон и послушать именно то, что им хочется. Так что я развлекал себя пением песенок, которые в прошлой жизни слышал на японском (пока опять не посадил голос). Вспомнил даже опенинг " Aoi, aoi, ano sora», который перестал для меня звучать набором красивых звуков, а обрел смысл. Теперь я слышал песню про облака, полеты и небо. А еще страстно хотел расчехлить крылатую броню и полетать.

Я потихоньку начал узнавать палату по отраженному звуку, не щелкая и не посвистывая. Чувства перестроились удивительно быстро. С закрытыми глазами получалось даже лучше — мельтешение невнятных пятен не отвлекало.

Когда закончились песни на японском, я веселил себя и других, пародируя типичных пациентов. Ради практики мы не гнушались иногда лечить и обычных людей (не випов), так что опыт в этом плане был богатый!

— Сделайте мне укол какой-нибудь, чтобы я померла! — имитируя голос старой бабки, тяжко и плаксиво вздохнул. А потом тут же перешел на нормальный голос, со строгими нотками: — Какой-нибудь сделаю, а вот что помрете от него — не обещаю.

Коллеги ржали до икоты.

— А вы, наверное, учитесь на ирьенинов, да? — я напустил в голос нервозности. И тут же переключился на придурковатую радость матерого садюги: — Не-а, мы уже умеем!

— Ирука, тебе бы артистом быть! — сказал кто-то.

— Наш Госпиталь тот еще театр, — отмахнулся я. — Вот вам еще шуточка: «Ирьенин-сан, а может, вы мне аппендицит еще удалите, на всякий случай, вы же все равно там ковыряться в животе будете!»

— Ирьенин-сан, а у вас бывает, что вы лечите от одного, а умирают от другого? — изобразил я подрагивающий от испуга голоса. — Нет, что вы! У нас от чего лечат, от того и умирают!

И многое, многое другое, в том числе на грани фола. Слава Джорджа Карлина* у меня уже не за горами!

Когда друзья-коллеги все же уползли, держась за животы и обнимая новорожденных ежиков, я задумался и внезапно для себя я осознал, что раньше себе никогда бы такого не позволил. Со всеми всегда был вежлив и учтив (за редким исключением): спасибо, пожалуйста, до свидания… Робот с угодливой улыбочкой. Даже в кругу коллег шутил с оглядкой.

Но теперь я больше не чувствовал себя шпионом в тылу врага. Не обмирал от мысли, что мог себя чем-то выдать. Будто эта жизнь всегда была моей, только раньше я ей плохо распоряжался, неправильно. И так хорошо все встало, понятно, словно последняя деталька легла в большой пазл.

— Ты чего такой довольный? — спросил зашедший послушать свежих сплетней Кито.

— Считай, смысл Жизни понял, — не стал я вдаваться в подробности, — и нет, объяснять я его не буду. Он у каждого свой.

— Ну раз ты такой просветленный и ни на что не жалуешься, то давай рассказывай, что там за ужасы у клана Курама творились.

— Опять?!

— Я только пришел, — судя по движению, пожал Кито плечами, — ничего не знаю, а остальные при упоминании твоего имени начинают хохотать.

Блин, а идея пресс-конференции не такая уж и плохая. Намного лучше, чем одно и то же десять раз разным людям пересказывать.

— Короче, Кит, ты знаешь как призыв осуществляют?

— Ну-у-у-у, в общих чертах, — уклончиво соврал приятель, ярко полыхнув интересом.

— Самое простое — взять свиток призыва у родственника и вписать туда свое имя, а затем скрепить договор своей кровью и чакрой с появившейся животиной. Не факт, что призывные звери тебя примут и будут тебя слушаться, но это проще и безопаснее всего.

— А если такого свитка нет? — Кито сделал вид, что рассуждает вместе со мной, а не спрашивает.

— Тогда попроси у знакомых, например, у меня. Если уж совсем нигде ничего подходящего нет, тогда найди специальную литературу и сам сделай свиток Призыва, после чего проведи технику Обратного Призыва. Но сначала, конечно, напиши завещание и поставь всех родных в известность.

— Погоди, ты что, всерьез поделился бы клановым призывом?! — изумился Кито.

— Клановым? Нет, конечно, но есть ничейные.

— Даже боюсь спрашивать, откуда они у тебя, — с непонятной интонацией протянул Кито.

— И не надо, меньше знаешь — крепче спишь. Но вообще подарили.

— Что, вот так просто взяли и подарили?

— У тебя столько скепсиса в голосе! Верь мне. Я хороший. Подарили. И давай обратно к Обратному призыву. Написал ты, значит, завещание, приготовил свиток, сложил нужные печати…

— А завещание-то зачем?

— Затем, что оказаться можешь там, где человеку выжить невозможно. Обратный призыв на то и обратный, что переносит не к тебе, а тебя. Или подходящий тебе призыв окажется сволочью и тебя убьет.

— Убьет? Но почему? — удивился Кито.

— Просто так, из-за каких-то своих традиций, или случайно — во время испытаний. Уверяю, тебе будет абсолютно плевать на это, ты будешь думать только о том, как выжить.

— Да мне и без призыва как-то хорошо, — задумчиво протянул коллега. — Эй, подожди. А к чему вообще ты мне это рассказываешь, при чем тут призывы и Курама?

— При том, что эти тоже решили призывами баловаться, но не стандартными. У главы клана даже что-то получилось. По итогам Ункай сам сдох и кучу народа чуть с собой не утащил. И только я, как настоящий герой, появился в последний момент, всех спас, всех победил и только после этого драматически потерял сознание. Овации мне!

Раздались жидкие и редкие хлопки.

Я театрально вдохнул:

— Неубедительно. Не любят меня, не ценят, злые вы, уйду я от вас.

Кито заржал:

— Да-да, уйдешь. Как выпишем. А что дальше-то было?

— А дальше… я тут торчу. Жду, когда мне зрение включат. Тыц, — изобразил щелчок выключателя.

Кито не порадовал, сказал, что в ближайшие пару дней не включат.

— Нужно подождать, пока у тебя появится достаточно чакры и ты