Лишь в 1896 г. закончилось это бесчестие. Странствиям за гробом маэстро, длившимся целых 56 лет, пришел конец. Ахиллино с величайшим трудом добился разрешения на захоронение праха своего отца. Демон нашел свой покой там, где и желал, – на родине, в Генуе. Фернанда умерла в середине «загробных скитаний», где-то между 1865 и 1870 гг. Как это произошло и где она похоронена, не известно никому.

Материал М. Штерна

Благодаря знаменитой пьесе Эдмона Ростана и некоторым описаниям в нашем сознании личность Сирано ассоциируется с образом бесшабашного и остроумного француза, не отличавшегося по искусству владения языком и шпагой от всемирно известного д ’Артанъяна.

Но существует другой, действительно таинственный Сирано де Бержерак… Во многих своих произведениях он описывает мир, который не мог существовать в XVII в. Сирано де Бержерак родился в 1619 г. в Париже. В 1637 г. он закончил образование в коллеже при Парижском университете. Потом он поступил на службу в действующую армию, но, получив несколько тяжелых ранений, в 1640 г. оставляет шпагу и возвращается в Париж, где на некоторое время окунается в светскую жизнь. Вскоре он неожиданно и резко меняет свое поведение, образ жизни и набрасывается на новый объект – книги. Он знакомится с известнейшими философами – материалистами, учеными, писателями Франции того времени – П. Гассенди, Т. Лормитом и другими. Существует предположение, что некоторые из его друзей являлись членами ордена розенкрейцеров, бывали в Индии и имели возможность познакомиться с достижениями древнеиндийских мудрецов.

Сирано де Бержерак

Есть данные о том, что члены ордена розенкрейцеров действительно обладали некими научными «секретами» и знаниями, не соответствующими уровню научных достижений Франции эпохи кардиналов де Ришелье и Мазарини. Так, в одной из книг этого ордена содержится описание таинственных машин, «вечных» ламп, аппаратов искусственных песен и т. д. Де Бержерак вскользь упоминает о том, что большинство сведений и «секретов» члены ордена розенкрейцеров получили при контактах с существами других планет, более осведомленными о законах материальной Вселенной. Анализ трудов Сирано де Бержерака показывает, что и он сам был знаком с этими странными «техницизмами».

Сирано де Бержерак неплохо разбирался в корпускулярной теории света, которую только через 100 лет после него сформулировал великий русский ученый М.В. Ломоносов. Знал Сирано и о существовании давления света на поверхность. Этот эффект позднее был предсказан Дж. К. Максвеллом и в 1899 г. подтвержден на практике профессором Н.П. Лебедевым. В трудах Сирано много внимания уделяется ракетной технике и другим средствам перемещения в космосе.

Сирано рассказывает и об устройстве космической трехступенчатой ракеты (причем детали и подробности повествования не могут быть плодом воображения), описывает невесомость, эффекты, возникающие при торможении и разгоне ракеты в космическом пространстве и… свои личные ощущения! Сирано де Бержерак говорит о бесконечности Вселенной, о ее обитаемости разумными существами, рассказывает о бесконечности атома и т. д. Кроме того, Сирано упоминает об огромных светящихся городах, передвигающихся по лунной поверхности. Он указывает, что эти огромные сооружения могут за неделю перемещаться на расстояние до тысячи лье (4400 км), то есть со средней скоростью около 30 км/ч. Казалось бы, бред, вымысел. Между тем современные астрономические наблюдения за лунной поверхностью позволили зафиксировать неоднократные перемещения каких-то неидентифицированных источников света.

В пользу реальности контакта Сирано де Бержерака с представителями ВЦ говорит следующий отрывок из его книги: «Они (то есть инопланетяне. – Л.77.) тоже тело, но не такие, как мы; и вообще не такие, каких мы можем себе представить, ибо в просторечии мы называем телом лишь то, до чего можем дотронуться. Впрочем, в природе нет ничего, что не было бы материальным, и хотя они сами материальны, все же, когда они хотят стать для нас видимыми, им приходится принимать такие формы и размеры, которые доступны нашим органам чувств. Тел а эти не что иное, как тем или иным образом сгущенный воздух, поэтому свет, несущий с собой тепло, разрушает их, подобно тому, как он рассеивает туман…» Удивительно созвучны с этим описанием мысли основоположника космонавтики К.Э. Циолковского, высказанные в отношении возможного облика представителей иных миров: «…Были прошлые времена, когда материя была в дицильоны раз легче, чем сейчас самая легкая… И все эти миры породили существ разумных, но почти невещественных – по их малой плотности…»

Материал А. Петухова

На одном из балов, частотою и пышностью которых столь славился королевский двор Франции, Людовик XV приметил очаровательную незнакомку – миниатюрную блондинку со светло-голубыми томными глазами. Большой ценитель (и любитель) женских прелестей, король немедля пригласил ее на танец, во время которого, улучив момент, привычно опустил руку вниз, чтобы ощупыванием определенной части тела партнерши засвидетельствовать свое высочайшее расположение. В следующее мгновение монарх побледнел – его пятерня обнаружила под юбками нечто такое, чего у дамы просто не могло быть!

Год спустя в Санкт-Петербурге появился некто Дуглас Макензи, скупщик мехов, сопровождаемый племянницей – девицей Луизой де Бомон. Дядя интересовался шкурками горностая и соболя, черными лисами, рысями… И кое-чем еще, что предписывала ему секретная инструкция, датированная 1 июня 1755 г. Весьма обширная, однако изложенная мельчайшим почерком, она умещалась между стенками табакерки, с которой Макензи никогда не расставался. Она повелевала разведать численность русской армии и состояние русского флота, ход русской торговли, взаимоотношения в правительстве, взгляды фаворитов царствующей Елизаветы Петровны на международную политику России. Требовалось узнать, кто из них симпатизирует Англии, кто – Австрии или Пруссии, а кто – Франции…

Оказалось, среди приверженцев Франции – граф Михаил Воронцов, вице-канцлер. К нему-то и направилась девица де Бомон, выпросив у графа тайное, тет-а-тет, свидание. Михаил Илларионович, не чуравшийся плотских удовольствий, уступил настойчивости прелестной иностранки, живо вообразив вероятные фривольные приключения.

Воронцов постарался, придумал повод, и Луиза де Бомон была представлена Елизавете Петровне, произвела, очевидно, приятное впечатление, поскольку вскоре была допущена в спальные комнаты государыни, изъявившей желание: «Пусть Лизонька почитает мне вслух что-нибудь из французских авторов…»

Ну а в результате… По свидетельству историков, вопреки препонам, чинимым при царском дворе русско-французскому сближению, Лизонька успела «расположить императрицу в пользу короля до такой степени, что та написала Людовику самое дружелюбное письмо с предложением прислать официального дипломатического агента для заключения взаимного союза между обоими государствами».