в этом мире. Непривычные. Но, с другой стороны, в чужой монастырь со своим укладом не ходят, обижаться не на что, просто в какой-то момент я ей тоже что-нибудь да не скажу.

— Не хочешь — не говори, — покладисто согласился я. — Тогда другой вопрос. Слушай, так кто все-таки этот Карл Августович? Нет, ты мне о нем рассказывала, он тоже немного о себе поведал, но ясности ни то ни другое не добавило.

— Валера, а кто наш президент? — вдруг поинтересовалась у меня Стелла. — В смысле он вообще кто?

— Он президент, — немного обалдел от вопроса я. — Первое лицо государства.

— Ну это понятно. — Стелла крутанула руль, поворачивая в переулок. — А если поподробней?

— Человек, — я сообразил, куда она гнет. — Собак любит, самолет водит, журавлям как-то раз дорогу на юг показал. А в целом я не в курсе. Официальным источникам веры нет, а к неофициальным меня никто не допустит. Рылом не вышел-с.

— Вот и герру Шлюндту такую же характеристику можно дать, — предсказуемо подытожила ведьма. — Все знают, что он отлично разбирается в старине, причем в любых ее проявлениях. В первую очередь, разумеется, это касается материальной стороны вопроса: вещи, украшения, книги и так далее. Все знают, что он очень стар. Все в курсе, что связываться с ним, а тем более враждовать — верх глупости, подобные отчаюги долго не живут. И это при том, что сам Карл Августович мухи не обидит, по крайней мере никто не видел, чтобы он их газетой прихлопывал. Но и только. Вроде бы много информации, а на деле она ни о чем.

— Согласен, — призадумался я.

— Именно поэтому надо взвешивать каждое слово, ему сказанное, про обещания я уж и не говорю. Когда не знаешь точно, кто твой собеседник, не следует говорить то, о чем после пожалеть сможешь, — очень серьезно проговорила ведьма. — Я ведь видела, как он тебя обхаживал. Опять же, мы к нему в гости едем. Домой! И это при том, что мало кто знает, где его вообще найти можно. Я же не просто так к Абрагиму нас потащила, верно? Догадывалась, что он с ним имеет прямой канал связи, поскольку является его официальным поставщиком.

— Поставщиком чего? — уточнил я. — Только не говори, что шаурмы.

— Не валяй дурака, Валера, — попросила ведьма. — Все ты понял. Через палатку аджина много разных вещичек проходит, потому что те, кому надо, знают, куда можно принести то, что ни в одной скупке сроду не примут. Принести и продать за вполне приемлемую цену. Причем без каких-либо вопросов.

— Теневой рынок, — криво улыбнулся я. — Прямо тайны мадридского двора, часть вторая, том первый.

— Ой, да ладно, — в тон мне ответила ведьма. — Будто в других местах как-то иначе дело обстоит. Есть скупщики, есть тот, к кому стекаются самые интересные приобретения. А теперь этот «тот» взял и личный адрес тебе продиктовал. Ты, Валера, ему нужен, это понятно, но вот только в качестве кого? Явно ведь не равноправного партнера, очень у вас весовые категории разные. А теперь призадумайся, сколько у него таких, как ты, в подручных перебывало? И почему он до сих пор жив, а они все нет? Потому прошу тебя, даже на вопрос «Может, чашечку кофе?» отвечай «Мне надо подумать».

— Эдак он меня за идиота примет.

— Не вижу противоречий, — ведьма снова лихо крутанула руль. — Если бы не твои не сильно выдающиеся умственные способности, помноженные на неумение ориентироваться в лесу, то мы бы сейчас оба спали, причем каждый в своей кровати, а не ехали бы к тому, кого надо седьмой дорогой обходить.

Машина резко остановилась, навигатор довольно пикнул и сообщил:

— Вы прибыли по указанному адресу.

Надо заметить, что Карл Августович довольно неплохо устроился в плане проживания. Остоженка, старый жилой фонд, высокие потолки, подъезды, в которых гуляет эхо и ощущается ушедшее Время.

Кстати, до моей работы отсюда рукой подать. Разве зайти потом, занести тортик к утреннему чаю моих кумушек, выпросить все же еще недельку отпуска? Вдруг Розалия сегодня в благодушном настроении?

— Даже если я тебя задолбала, повторю: меньше говори, больше слушай, — Стелла пискнула брелоком. — Лучше всего ешь. Когда ты жуешь, тогда вероятность очередного глупого поступка снижается.

Мне кажется, или она нервничает? А может, и вовсе боится?

Да нет, вряд ли. Воронецкая, конечно, штучка та еще, но трусость — это не про нее.

— Думаю, для начала следует выпить кофе, — именно этой фразой встретил нас Карл Августович, затягивая пояс красного длинного домашнего халата из числа тех, которые можно увидеть в старых советских фильмах. — Крепкого черного кофе. Валерий, Стелла, вы как насчет моего предложения?

— Мне надо подумать, — пробормотал я, снимая кроссовки.

— Мы за, — на щеках ведьмы вдруг появился румянец. — Особенно если к этому напитку у вас найдется бутерброд с сыром.

— Что-нибудь отыщу, — пообещал ей антиквар. — Проходите на кухню. В комнаты не зову. Я, знаете ли, холостяк, потому привык, что у каждой вещи есть свое место. Мне это кажется гармонией, всем же остальным — редкостным кавардаком.

— Всем остальным — это женщинам? — уточнила Стелла лукаво, после чего антиквар несколько раз хлопнул в ладоши, признавая ее превосходство.

Кофе, крепкий, ароматный и сладкий, разогнал сонную хмарь, оккупировавшую было мою голову, я ощутил, что сердце начало биться чуть сильнее, и вернулась ясность мысли.

— Насколько я понимаю, ваш визит, как и столь ранний звонок, еще вчера в планы не входил? — уточнил антиквар, как только Стелла дожевала второй бутерброд. — Что же изменилось?

— Ситуация, — ответила девушка и взяла эклер из вращающейся пирожницы. — Ночь для нас — время принятия решений, вам ли не знать.

— Хотелось бы деталей, — закинул ногу на ногу старик и качнул домашней туфлей.

— Нет проблем, — покладисто согласился я. — Меня нынче чуть не сделали продуктом питания.

— Это как? — сдвинул седые брови Карл Августович.

— В прямом смысле. Приперлась клыкастая девица, идентифицированная как «вурдалачка», просила пустить ее внутрь. Обещала, что мучаться не буду, вроде как просто усну и все. Усну и буду видеть сны.

— Как любопытно, — на лице антиквара обозначились скулы, как мне кажется, он был если не в бешенстве, то в гневе точно. — Невероятно любопытно.

— Не совсем согласен. — Я глянул на гущу, оставшуюся на дне чашки. — Любопытного мало. Скорее жутковато. И, самое скверное, я к подобному был не готов. Человеку, если надо, я челюсть на сторону быстро сверну, но с нежитью такой фокус не пройдет. И кол осиновый, оказывается, ей не сильно страшен. Хотя у меня и кола не имелось…

— Эту пакость, если знаючи, уничтожать