– Как у тебя все просто получается. Как по мановению волшебной палочки. А ежели я сегодня покаюсь, а завтра опять согрешу?

– Как же ты согрешишь против воли своей? – удивилась Анна.

– В гневе или по слабости.

– Не даст Бог проявить тебе ни того ни другого, ибо покаянием приблизишься ты к Нему настолько, что сможет защитить Он тебя от сих напастей.

– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил Владимир.

– По себе, – ответила Анна, и Великий князь поверил.

– А ежели с умыслом? – подумав, спросил Владимир. – Ежели согрешу и побегу каяться? Мол, все равно простит.

– Нет тогда никакого покаяния, – ответила Анна, – ибо не сделала душа шаг навстречу, не приблизилась к свету лучезарному.

– Видно, слаба моя вера, – вздохнул Владимир, – раз не хочу я раскаяния, не хочу прощения. Не хочу исповедоваться ни Михаилу, ни другому священнику.

Анна присела подле Великого князя и тихо вымолвила:

– Ну и не надо. И я не без греха. Будем вместе нести наш крест.

Владимир еще пару раз всхлипнул, вытер слезы и ясным взором посмотрел Анне в глаза:

– Я смогу исповедаться только одному человеку.

– Кому?

– Тебе.

– Мне?

– Да, только тебе. Я знаю: ты меня не просто разлюбишь, ты меня возненавидишь, ты меня станешь презирать. Именно поэтому это и будет настоящим покаянием.

– Ты сошел с ума! – в ужасе воскликнула Анна и закрыла лицо руками.

– Ты готова меня выслушать?

– Нет, да… – заметалась Анна, но неожиданно успокоилась: – Готова.

Великий князь подошел к иконе Богородицы и стал на колени. Свет от лампады мягко падал на Младенца, на лик Божьей Матери. Анна стала слева от Владимира, склонила голову, сложила руки на груди и приготовилась слушать.

Исповедующийся долго не мог произнести ни слова. Губы судорожно дрожали, пытаясь выдавить грех, но тот упорно не хотел покидать плоть.

Наконец Великий князь что-то невнятно пробормотал. Принцесса ничего не разобрала, но следующая фраза прозвучала более отчетливо. Владимир неотрывно и отрешенно смотрел на икону и говорил, говорил, говорил. Казалось, теперь его невозможно было остановить. Казалось, не было на свете греха, не совершенного Великим князем.

Анна украдкой вытирала слезы. Ее охватила слабость. Чтобы не упасть, она положила руку на голову Владимира. А тот продолжал извлекать из себя грехи, и, казалось, не будет им конца.

Но вот Великий князь умолк. Наступила гнетущая тишина. Лишь чуть слышно потрескивало пламя лампады. Казалось, в этом огне, как щепки, сгорают изреченные грехи.

– Аминь, – сказала Анна.

Они сели рядом и долго молчали.

– Ну что? – робко спросил Владимир.

– Ты о чем?

– Ты меня возненавидела?

Принцесса не ответила, но взяла Великого князя за руку, подвела к иконе и опустилась на колени.

– Что с тобой?

– Я тоже хочу исповедаться.

– Ты? – удивился Владимир. – Разве могут быть грехи у ангела?

– Я грешна не меньше тебя.

– Не смеши меня.

– Фаворский свет явился именно тебе.

– Мне он явился, чтобы помочь, чтобы указать путь, – засуетился Великий князь, – а ты и так давно прилеплена и к Отцу, и к Сыну, и Духу Святому.

– Никто не безгрешен, – возразила Анна.

– Только не ты!

– Ты же прекрасно знаешь, что я согрешила еще в Константинополе.

– Ты меня спасла! Какой тут грех!

– Благими намерениями устлана дорога в ад, – потупила взор принцесса. – А еще больше грех, что я предала нашу любовь.

– Как?! – вскинулся Владимир.

– Я же не знала, что отправляюсь к тебе. Я была уверена, что в Херсонесе меня встретит совсем другой человек.

– Тоже мне грех, – облегченно рассмеялся Великий князь.

– Нет, – покачала головой Анна. – Я была готова с ним сочетаться, хотя люблю только тебя. Это очень большой грех.

– Ты сделала это не по своей воле, а по приказу брата, императора Василия.

– Василий ответит за свои грехи, а я – за свои.

– Ты сделала это ради отчизны.

– Самая благая цель не есть оправдание.

– Я, я повинен в том, что ты здесь. Взяв Корсунь, я заставил Василия отправить тебя ко мне. Я добивался тебя, не зная, что это ты. Ежели это грех, то это мой грех. Но только это не грех. Если бы это был грех, Господь не соединил бы наши сердца. Разве не чудо, что мы вместе?!

– А может, это происки лукавого? – усомнилась Анна.

– Нет. Диаволу невыносима любовь. Он никогда не соединит сердца влюбленных.

– Вот почему я хочу перед тобой исповедаться, – улыбнулась Анна сквозь слезы, – ты простишь мне все грехи.

Настал день венчания. Едва взошло солнце, Великий князь велел седлать коня. В красном корзно[9], обшитом золотом, в высокой соболиной шапке и в остроносых сафьяновых сапогах с подвернутыми голенищами он лихо гарцевал во главе праздничной свиты, направляющейся к императорскому дворцу. Несмотря на ранний час, дорогу жениху преградила огромная толпа жителей Херсонеса. Вперед вышел купец Прокл, один из самых знатных людей города.

– Приветствую тебя, Великий князь, славную дружину и мудрых бояр.

– Будь здрав, Прокл. Здравия всем херсонесцам!

– Проведали мы, что приглянулась тебе наша лебедушка белокрылая.

– Еще как приглянулась.

– И чего же ты хочешь?

– Хочу взять ее в жены.

– А как мы жить будем? Невесело нам будет без нашей отрады.

– А я всех вином угощу! – воскликнул Великий князь и приказал выкатить бочки с красным вином.

Попробовал Прокл и скривился:

– Что-то вино не веселит.

– А я всех озолочу, – расщедрился Владимир. Он приказал вынести мешки с золотыми монетами и рассыпать по мостовой.

Звонко зазвенели денежки о камни, но никто к ним не притронулся.

– Спасибо, Великий князь, только без нашей лебедушки и злато не в радость.

– Что же вы хотите?

– Хотим ключи от города.

Зароптали дружинники и бояре.