корзины и ускорил шаг. К счастью царица не успела отойти далеко, иначе Габриэль не нашла бы дорогу: в этой части дворца коридоры действительно расходились, как в лабиринте. Как и предупреждал Петер, не было ни одного прямого — сплошные изгибы, повороты и закоулки, без всякой системы.

— Знаешь, Геларион, — убежденно заявила Габриэль когда они поравнялись с царицей, — у тебя добре сердце.

— Кто это сказал? — фыркнул он.

— Я. Я видела, как ты говорил с братом: ты ведь очень любишь его, правда? Готова поспорить, ты часто с ним возился, когда Кратос был малышом, — девушка искоса взглянула на паренька и застыла от удивления. Его лицо смягчилось, юноша улыбнулся искренней и теплой улыбкой, совершенно преобразившей его.

— Кратос был таким крохотным и милым! Ладно уж, позабочусь о наследнике. Только не ругайся, если оглянешься, а меня нет.

— Не буду, — твердо пообещала Габриэль. Царица обернулась, смерила Гелариона оценивающим взглядом и, кивнув, продолжила путь.

Глава 9

Габриэль нагнала царицу, когда та застыла в нерешительности рядом с узкой дверкой. Оглядевшись, Ипполита с еле слышным щелчком открыла задвижку и настороженно прислушалась. Никого. Она дернула Габриэль за подол и склонилась к ее уху:

— Это потайной ход в тронный зал. Бывший царь построил его для тайного советника, который подсказывал ему, что ответить просителю.

— Не очень-то честно, — отозвалась Габриэль, а царица с усмешкой кивнула.

— Мы хотели закрыть коридор, но не нашлось времени: сама видишь, что творится в Афинах, — Ипполита распахнула дверь и шагнула внутрь.

Войдя в зал, Габриэль увидела только тесное, слабо освещенное, пустое пространство, но когда ее глаза привыкли к полумраку, девушка поняла, что находится за спинками двух тронов. По другую сторону от них по стенам тянулись скобы с факелами, а укромный уголок оставался в глубокой тени.

Справа был выход на один из многочисленных балконов, однако его закрывали расписные деревянные двери. Темно-синие стены и низкий потолок покрывала изумительная роспись, создание которой требовало отточенного мастерства и большого вкуса. Зал был невелик и обставлен гораздо скромнее, чем ожидала Габриэль. Двойные массивные двери могли служить и для защиты.

— Хм, — довольно равнодушно сказала Габриэль, а царица приподняла брови, ожидая продолжения, — неплохо. Очень даже мило: роспись недурна… Только как-то… однообразно. Скучновато, темновато…

В глазах Ипполиты загорелись лукавые искорки, и она утешила:

— Это всего лишь малый тронный зал. Знаменитый парадный, где герои жарят мясо на огне огромного круглого очага, расположен ниже: угловой на первом этаже. Мы с Тезеем проводим там приемы, только когда хотим произвести впечатление. Именно о нем упоминают легенды.

— А, понятно.

— Это помещение сохранилось с прошлых времен, — царица обвела зал широким жестом, в который включила и входные двери. — Поговаривают, нам лучше от него отказаться: зал будит слишком много плохих воспоминаний. Но я не согласна.

— Я тоже, — поддержала Габриэль. — Разве Афины должны извиняться или делать вид, что ничего не случилось?

— Нет, конечно, — усмехнулась Ипполита. — Мне нравится эта комната, хотя однажды я ее переделаю: прикажу заново расписать потолки и стены. Для ежедневных собраний этот зал подходит куда лучше, чем парадный.

Царицу прервал стук задвижки по ту сторону двойных дверей, и створки начали медленно отворяться. Габриэль схватила Ипполиту за руку и втащила ее в пространство за тронами. Геларион стоял у потайной дверки, готовый в любую секунду подхватить корзину и скрыться. Девушка знаком велела ему остаться и скользнула к царице, которая уже успела выглянуть из-за спинки трона, все еще оставаясь невидимой из зала.

Одна из створок ударилась о стену, другая, приоткрывшись, вернулась на свое место. Вошел невысокий, но стройный смуглый мужчина, одетый в непритязательную тунику. За ним следовал другой, чуть повыше, в богато расшитой по краям хламиде.

— Мой муж, — тревожно выдохнула Ипполита.

— О, красиво одет, — ответила девушка, а царица вздрогнула и покачала головой.

— В дорогих одеждах — это Месмер. Тезей не тратит денег на тряпки.

— Простите.

Царица положила руку на плечо Габриэль и прижала палец к губам, прося замолчать. Тезей выглядел больным или измученным: лицо его было слишком бледно для воина. Спутник царя, напротив, имел вид лощеный и своей самоуверенностью напоминал Драконта. «Откормленный индюк. Наглый эгоист», — подумалось девушке. Царь тем временем прошел через комнату, споткнувшись о маленький коврик, и опустился на низкое ложе, стоявшее рядом с троном. Месмер неприятно улыбнулся и уселся на трон.

Ипполита негодующе сощурила глаза и безотчетно сжала рукой плечо своей спутницы. Габриэль прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, осторожно коснулась царицы и взглядом указала на ее руку. Та вздрогнула и отпустила плечо.

— Вы устали, — тихо и вкрадчиво заговорил Месмер. — Очень устали. Обязанности давят на вас тяжелым грузом. Вы смертельно измучены.

— Измучен, — тускло вторил царь.

— Вы хотите только уснуть.

— Уснуть.

— А пока вы спите, добрый друг Месмер возьмет на себя сложные дела, не дающие вам вздохнуть. Спите, усните, а Месмер будет работать.

— Спать… Хороший… Друг… Месмер…

Глаза Габриэль сами собой закрылись, и она едва сдержала зевок. Ипполита искоса взглянула на нее и пихнула в бок, девушка ойкнула. Месмер мигом вскочил на ноги и выбежал на середину зала. Тезей не шевельнулся.

— Кто здесь? — выкрикнул казначей. Габриэль стряхнула дремоту, а царица гордо вышла из своего укрытия.

— Ва… Ваше величество! — удивленно выдавил Месмер, опускаясь на одно колено и почтительно склонив голову. — Какая неожиданность! Вы — здесь? Уверена ли моя госпожа, что ей уже можно вставать? Ведь у нее так недавно родился наследник.

Казначей поднялся и смотрел царице прямо в глаза, тихим голосом бормоча слова, которых Габриэль не могла разобрать. Доносились только смутные обрывки: «Отдыхайте… родился первенец… так трудно». Габриэль даже покачнулась, и Геларион подскочил к ней, от души хлопнув по плечу. Ипполита кашлянула и зловеще взглянула на Месмера:

— Не старайся, номер не пройдет! — резко оборвала она. — Мне известны эти приемы, их применяют знахарки амазонок. Немедленно разбуди моего мужа, или я…

Она вдруг шагнула назад и повысила голос:

— Как смеешь ты обнажать кинжал в тронном зале?

Габриэль схватила посох и, выбежав вперед, заслонила собой Ипполиту. Месмер открыл было рот, чтобы что-то прокричать, но в это самое мгновение дверь распахнулась и в зал ворвался Агринон, ведя за собою стражу.

— Месмер, на рынке снова эта девушка! А раз она в Афинах, значит, Зена… — он вдруг остановился как вкопанный, и в спину главаря врезался стражник. Остальные столпились вокруг, заполонив чуть ли не весь зал.

— Ты… — прошипел Агринон, и глаза его превратились в узкие щелки.

— О, дружище! — ухмылке Габриэль позавидовала бы сама