сходила. У них, что приятно, ставят нормальную металлокерамику, а не только эти новомодные дорогие импланты…

Маринка разливалась соловьем, охотно показывая, что действительно способна ответить на любой вопрос, поскольку знает все проблемы назубок, а я отстраненно размышляла. Вернее говоря, прикидывала план ближайших действий, для которых мне снова понадобится помощь верного Ватсона.

«Сияние», куда мы с Иркой явились утром нового дня, оказалось не только стоматологией, а многофункциональной клиникой красоты. На огромном баннере, занимающем половину фронтона здания, так и было написано – прямо под изображением полномаштабно прекрасной девы с розовым, без единой морщинки лицом, белоснежной улыбкой, пышной упругой грудью и крутыми ягодицами.

Стремясь продемонстрировать одновременно и грудь, и ягодицы, дева изогнулась в неуютной фотопозе, отчего ее полнозубая улыбка походила на страдальческий оскал. Локоны у девы были длинные, блестящие – видимо, красотой волос в клинике тоже занимались. От прекрасной девы, оправдывая название заведения, исходило видимое глазу сияние.

Ослепленная Ирка притормозила у входа:

– Фу-ты ну-ты!

Я тоже остановилась, но не для того, чтобы полюбоваться сияющей красоткой. Меня запоздало обуяли сомнения:

– Может, пусть туда полиция идет?

– С чего бы? – Ирка перевела взгляд с красотки на баннере на меня и помотала головой. – Они закрыли дело, как ты объяснишь, зачем теперь туда соваться?

– Так же, как нам с тобой Лазарчук объяснял, – без особой уверенности ответила я. – Помнишь, как он сказал про Золотухина с его смертью от зуба? «Веришь – сам не знаю, мерещится мне что-то такое…»

– Видимо, это знаменитое сыщицкое чутье, – кивнула подруга. – Но его к делу не пришьешь.

– Я бы сказала, писательская интуиция. Чудится мне какая-то сюжетная связь, будто разные эпизоды должны укладываться в общую картину…

– С писательской интуицией к полиции тем более соваться не стоит, – рассудила Ирка и потянула на себя стеклянную дверь. – Идем уже, не съедят нас там.

– С такими зубами – могут, – пошутила я, но последовала за подругой.

Наружная стена просторного холла была стеклянной, а напротив нее подобием гротов тянулись арочные проемы входов в разные отделения. Мы высмотрели табличку «Стоматология» и нырнули в нужный.

В небольшой уютной приемной за стойкой рецепции сидела и откровенно скучала приятная во всех отношения особа в медицинском халатике. Лет ей было никак не меньше тридцати, но походила она на хорошенькую маленькую девочку из тех, которых хочется трепать за пухлые щечки и гладить по кудрявым головам: крепенькая, румяная, голубоглазая, с губками бантиком и белокурыми волосами.

– Добрый день! – возвестила Ирка, шествующая первой, таким тоном, что никто бы не усомнился: день сегодня не просто добрый, а один из лучших во всей мировой истории. – А мы к вам!

– Новенькие? – безошибочно определила девушка, видимо, не наблюдавшая прежде таких жизнерадостных пациентов.

– Новенькие, – охотно согласилась моя подруга. – Но готовенькие: пришли по рекомендации вашего ВИП-пациента Петра Золотухина. Знаете такого?

Судя по тому, что улыбка девушки осталась солнечной, о том, что Петр Золотухин уже навеки выбыл из числа каких бы то ни было пациентов, она не знала.

Прекрасно, значит, опера в клинику не наведывались.

И то сказать, зачем? По их версии, Золотухин с его затейливой фобией сам нечаянно убился.

– И Петра Павловича, и Алину Васильевну, – девушка подтвердила, что знает всех Золотухиных, но я заметила, что перед этим она заглянула в компьютер.

– Так вот, мы хотим к тому же самому врачу, который лечит Золотухиных, – объявила Ирка. – Уж очень он его хвалил!

– Ее, – поправила девушка, и ее улыбка отчетливо потускнела. – Золотухины – пациенты Эммы Львовны Левиной. К сожалению, она сейчас не принимает…

– Ничего, мы зайдем позже, – пообещала Ирка.

– Я не смогу вас записать. – Девушка оторвала взгляд от монитора и виновато посмотрела на нас. – Эмма Львовна… внезапно взяла отпуск… бессрочный…

– Уволилась, что ли? – прямо спросила моя подруга, всем своим видом показывая, что это ей очень не нравится.

– Я не знаю. – Девушка тоже расстроилась. Упускать новых пациентов ей явно не хотелось. – Мне неизвестна причина отсутствия Эммы Львовны, тут не отмечено, но я вижу, что ее график сбился…

Мы с Иркой переглянулись и явно подумали об одном и том же: не иначе, Эмма Львовна, мастерица фаршировать зубы ядом, пустилась в бега!

– Хотите, я запишу вас к Артуру Гамлетовичу, он очень хороший специалист?

– Мы еще подумаем, – пообещала Ирка и, развернувшись, пошла к выходу.

– Ты рано сдалась, мы могли бы еще что-нибудь узнать об Эмме Львовне! – попеняла я подруге, догнав ее у дверей.

– Ошибаешься, мы очень вовремя ушли. – Она кивнула на стекло.

По ступенькам пружинисто поднимался старший лейтенант Касатиков.

– Стой, кто идет! – скомандовали мы, выйдя за дверь старлею наперерез.

– Вот это встреча! – Касатиков остановился, наклонил голову к плечу. – А что это вы здесь делаете?

– Это ты что здесь делаешь? – спросила я. – Только не говори, что пришел вставлять зубы. Все равно не поверим.

– И не вздумай заговаривать зубы нам, – добавила Ирка. – Все равно не получится.

– Заговаривать не буду, – неожиданно легко согласился опер. – Полковник это и сам хотел вам сообщить, но не дозвонился. Вот! – Он протянул мне смартфон, на экране которого было выведено женское лицо.

– Это что за красавица? – насупилась Ирка.

– Наша рыжая бестия? – Я оценила цвет волос незнакомки.

– Она самая, – подтвердил Касатиков.

– И кто такая? – спросила подруга. – Имя у нее есть?

– Да, и тоже красивое, – подтвердил старлей. – Нашу рыжую бестию звали Эмма Львовна Левина, работала она в этой самой клинике…

– Оп-па! – воскликнула Ирка.

А я свой возглас изумления поскорей проглотила, чтобы добавить к сказанному опером немаловажное:

– …где была лечащим врачом Петра Золотухина!

И, ухватив за руки друга и подругу, потянула их вниз по ступенькам прочь от клиники:

– Коллеги, нам срочно нужно посовещаться!

Глава десятая

Экспресс-совещание мы провели в машине подруги, потому что у Касатикова в тачке кондиционера нет, а у Ирки – есть.

– Не подвела меня писательская интуиция, эти эпизоды – из одного сюжета! – похвалилась я. – Итак, что получается? Ядовитый зуб Золотухину организовала рыжая бестия Эмма. И ряженого бомжом убийцу Дорохова с его жутким грузом в трамвае по пути к пруду сопровождала она же, платила там за всех – за себя, за убийцу и за труп в мешке – своей собственной платиновой картой. И Эмму в том пруду нашли мертвой, как и Дорохова, с которым у нее незадолго до их общей смерти был секс… Я ясно излагаю, сюжет понятен?

– Не совсем. – Ирка почесала висок. – Складывается впечатление, что Эмма и убийца Дорохова были заодно. Но ведь факт сексуального контакта доказывает, что