Лия. — Друзья на то и друзья, чтобы помогать. И кстати, денег ты не должна.

— Погоди, как это? — возражает Диана. Выйдя из подъезда, захлебывается ледяным воздухом, откашливается и, вытирая выступившие слезы, продолжает: — Ты тратишь время и силы, а я…

— А ты — моя подруга, вот и всё. Впрочем, — Лия на мгновение прикусывает губу, — если тебе так важно отплатить, с тебя чай-кофе и десерты в кафешках, где мы будем греться. Окей?

Ну вот, другое дело!

Зимой смеркается рано, и вдоль дороги уже горят фонари. Окна магазинов подмигивают разноцветными гирляндами, кое-где на подоконниках ютятся искусственные елочки, а люди тащат в пакетах шары и мишуру.

Какие все торопливые! Диана украдкой вздыхает: она хотела бы тоже украшать дом, а не мрачно сидеть в темном углу, но праздничного настроения как не было, так и нет.

Лия подхватывает ее под руку:

— План такой: я вожу тебя по городу, а ты внимательно смотришь по сторонам. Можешь делать это с самым кислым на свете лицом, но главное, чтобы ты не просто смотрела, а видела. Ясно?

— Куда уж яснее, — вздыхает Диана, косясь на очередного прохожего, у которого из пакета свисает желтая мишура. — Только учти, что умение видеть куда-то подевалось вместе с настроением.

— Какие проблемы! — Лия поглубже надвигает шапку, прячась от порыва ветра. — В два счета отыщем.

«Кажется, ее уверенности хватит на нас двоих», — думает Диана. И робко улыбается.

В первом и во втором дворах, куда заводит Лия, Диана не видит ровным счетом ничего интересного. Подумаешь, на трансформаторной будке нарисован космос! И ключи на дереве вместо листьев вызывают лишь усмешку: в этом городе, куда ни сунься, наткнешься на очередной «необыкновенный проект» какого-нибудь художника. Если первую пару раз еще удивляешься, то на десятый пожимаешь плечами: и чем я должна восхититься?

Третий двор оккупировали мягкие игрушки — не грязные и потрепанные, точно вылезшие из-под земли мертвецы, а вполне чистые и аккуратные. Можно подумать, их купили специально для того, чтобы рассадить по деревьям и скамейкам. Хотя вот эта собачка неопределенной породы с хвостом колечком пропала из магазинов еще лет двадцать назад. И где ее нашли?

— У меня в детстве такая была. — Диана гладит собачку по пушистым ушам. — Я ее всюду таскала — ну и, конечно, где-то посеяла. Рыдала до икоты, а мама ругалась: «Я же тебе говорила, оставь дома!» Потом она все магазины обежала, но таких в продаже больше не было.

К горлу подкатывает ком: вспоминается, как обошла все улицы, спросила у всех прохожих, даже в ларьки заглядывала — вдруг им отнесли? Но собачка так и не нашлась. Наверное, кто-то забрал себе — даже не подумав о слезах, которые прольет несчастный ребенок.

— Может, спустя столько лет вы наконец встретились? — улыбается Лия. И кивает на объявление, приклеенное к спинке скамейки: «Возьми меня домой!»

Колеблется Диана всего пару секунд — и в четвертый двор заходит с собачкой под пальто. А здесь ее поджидает дракон — не живой, но все равно внушительный: крылья, хвост, огромная пасть, того и гляди дыхнет пламенем. Вот тебе и отвернувшиеся чудеса!

Да только легче не становится. Ну увидела она дракона, а дальше что? Вернется домой, снова заберется с ногами в кресло и будет мрачно смотреть в телефон, разве что теперь в обнимку с собачкой. Потому что ощущение праздника так и не появилось; и ни один из мелких духов, шныряющих по городу, до сих пор не показался на глаза.

— Перерыв! — словно заметив окончательно рухнувшее настроение, объявляет Лия. — Вон там кафе, пойдем погреемся. Очень советую взять сырный латте и апельсиновый торт — не пожалеешь!

Апельсиновый торт оказывается удивительно нежным, а вовсе не приторно-сладким, несмотря на шоколадную глазурь. Сырный латте не уступает, хотя Диана долго выбирала между ним и классическим капучино, пока наконец не решила довериться Лии — и не прогадала.

А еще в этом кафе нет ни единого намека на скорый Новый год. Как же хорошо.

Когда десерты съедены, кофе почти допит, а собачка, разморенная теплом, клюет носом и угрожает вот-вот свалиться со стола, Лия заглядывает в глаза:

— Объясни мне: почему ты должна радоваться?

— Да я не… — дергает плечами Диана, но Лия перебивает:

— Нет, ты считаешь, что должна. Иначе бы не волновалась из-за пропавшего настроения.

Опустив голову, Диана водит картонной вилкой по тарелке. Как объяснить, из-за чего внутри просыпается зудящая пустота при виде гирлянд, шариков и елок, если ты и сама понятия не имеешь? И ведь не выпнуть себя из этого уныния, как ни старайся; а так хочется предвкушать праздник! Или хочется хотеть?..

— Я не знаю, — Диана снова дергает плечами. — Просто… просто все радуются, а я — почему-то нет.

Лия накрывает ее руку своей — надо же, какие теплые, почти горячие пальцы!

— Тебе нужно сесть и как следует посмотреть в себя. Заглянуть за уныние и понять, что за ним прячется. Чувства не берутся из ниоткуда, и если у тебя пропало настроение, значит, на то есть причины. Надо их найти.

— Спасибо, капитан Очевидность, — язвит Диана. Но, справедливости ради, до этого момента казалось, что самокопание — глупая идея: что толку сидеть и перебирать по камешкам внутренний мир, если внешний от этого не изменится, гирлянды сами себя не купят и мишура сама собой не повесится? А теперь будто выписали разрешение отложить дела и закопаться в чувства.

Одним глотком допив кофе, Лия усмехается:

— Всегда пожалуйста. Вот тебе еще очевидная вещь: если не видишь саму себя — где уж чудеса разглядеть?

Собачка наконец падает со стола — прямо на колени. И то правда.

Заняться самокопанием прямо в кафе Лия не дает: «Это надо делать в тишине, наедине с собой, а сейчас пойдем развеиваться и дальше смотреть на чудеса».

На главную улицу она будто нарочно не выходит, ведет какими-то закоулками и дворами, иногда останавливаясь и тыкая: «Гляди!» И все чудеса, которые она показывает, видны даже самому обычному человеку, в которого Диана временно превратилась.

Вот арка, где на стенах мозаикой выложены узоры, то свивающиеся в спираль, то расходящиеся волнами. Вот фиолетовое «Зачем», окруженное кучей знаков вопроса — чтобы нечаянный зритель точно задумался. Вот рыбы, сложенные из зеркальных осколков; Диана отражается в них десятком отдельных фрагментов, рассыпавшимся пазлом — и, зажмурившись, как можно скорее собирает себя обратно.

Собачка послушно сидит за пазухой, и Диана чувствует, как бьется ее крошечное