– Ладно.

Лариса отводила Свету в консультацию, сидела с ней в очереди, общалась с врачами. Врачи думали, что Лариса – старшая сестра или тетка.

– Вы родственница? – спрашивали врачи.

– Нет, – отвечала она.

Врачи отрывались от бумажек и смотрели с удивлением.

– Да, родственница, – отвечала Лариса. Так было проще.

Света читала дамские романы в мягких обложках и разгадывала кроссворды. Больше ее ничего не интересовало. Лариса пыталась ее растормошить:

– Светочка, а ты уже придумала имя?

– Нет.

– А ты волнуешься?

– Нет.

– Ничего не болит?

– Нет.

– А что Илья говорит?

– Ничего.

Вот и все разговоры.

Беременность была непростой. Врач сказала, что нужно соблюдать постельный режим и пить лекарства. Света лежала, вставая только в туалет. Лариса бегала с подносом, готовила, приносила с рынка свежие овощи и творог. Одно было хорошо – их с Ильей совместные посиделки на кухне возобновились. Света рано засыпала, Илья поздно возвращался. В один из таких вечеров Лариса все-таки спросила:

– Илюш, а у нее родственники есть?

– Есть. Мать. Где-то под Волгоградом. В возрасте. Поздно родила ее.

– А больше никого?

– Не знаю. Вроде бы нет.

– А почему мать не приедет? Или Света к ней не поедет? Вы ей звонили? Она вообще в курсе?

– Да, звонили. Но она не может приехать. Да и Светка не хочет. Я не знаю. А что?

– Да нет, ничего. А ты своей маме сказал?

– Нет, а зачем?

– Ну, не знаю. Она станет бабушкой.

– Не уверен, что она обрадуется. Она вообще, мне кажется, ничего не понимает.

– А Лене и Ивану ты говорил?

– Нет. Им-то какое дело до этого?

– Понятно. Никому ни до чего нет дела. А я крайняя.

– Мы можем уехать.

– Да-да, я знаю. Мы уже это проходили. А ты сам что думаешь?

– Ничего.

– Ты хоть ее любишь?

Илья не ответил.

Родственники все-таки узнали. Илья позвонил Ивану и попросил денег в долг. Тот спросил – на что? Илья ответил – на роды. Иван, естественно, все рассказал жене. Лена устроила скандал Ларисе. Она считала, что Лариса во всем виновата – создала все условия для разврата, вот теперь пусть и расхлебывает. Лена кричала, что об Инне никто не подумал, что Илья еще ребенок, а Лариса сама собственными руками повесила на него еще и ЭТО. Под конец заявила, что они ничем помочь не могут – у Ивана тяжелая ситуация на работе, денег нет и так далее. Лариса ответила, что ничего не надо.

Под конец срока Света окончательно погрузилась в свои кроссворды и романы, а Илье надоело изображать из себя будущего папу. Лариса только могла догадываться, о чем думает эта беременная девочка, если вообще думает, и где пропадает Илья. Тот иногда даже ночевать не приходил. Правда, Света этого, как казалось Ларисе, даже не замечала.

Она взяла отпуск за свой счет – Света могла забыть принять таблетки или сходить сдать анализ. А если Лариса не успевала приготовить, то будущая мама могла целый день просидеть на печенье или хлебе. Даже яичницу не хотела себе приготовить. Лариса сначала ругалась, убеждала, читала лекции о здоровом питании, а потом плюнула. Без толку. Даже книги для беременных, которые она накупила, Света так и не раскрыла. Они лежали стопкой на тумбочке – там, куда Лариса их и положила. Если же у Светы заканчивался роман или сборник кроссвордов, та или лежала, глядя в потолок, или читала телепрограмму.

Лариса ловила себя на странных ощущениях. В книгах про беременность она прочла, что некоторые особо заботливые и впечатлительные мужчины «ходят беременными» так же, как женщины. У них может тянуть спину, подступать тошнота, появляться частые позывы к мочеиспусканию. Лариса все это чувствовала. Даже в какой-то момент подумала, что она тоже беременная, но уже в следующую минуту остановила себя – от кого? Ей хотелось кому-то рассказать, с кем-то поговорить. Но врачам она боялась признаться. Маме звонить было бессмысленно. Единственным человеком была Света. Лариса приносила ей на специальном столике чай, присаживалась на край кровати и вела монолог. Этот столик она специально купила, когда ее подопечная перестала выходить на кухню. Пластмассовый, на железных ножках. Ставила его на кровать, а Света уже подтягивала поудобнее – на живот. Лариса даже не была уверена, что она ее слушает – правда, будущая мама отрывалась от книги и смотрела не мигая.

– Свет, у меня ложная беременность, – рассказывала Лариса, – как у кошки или собаки. Представляешь? Даже грудь набухла.

Она рассказывала ей про маму, про Игоря, Лену и Ивана. Света иногда засыпала под эти рассказы, а Лариса все равно продолжала рассказывать. Только шепотом. Иногда ей казалось, что она разговаривает не со Светой, а с ее животом. С тем, кто внутри.

Опять же в книгах про беременность Лариса прочла, что в конце, на последних неделях, отступают все страхи и хочется только одного – побыстрее родить. Да, именно так у нее и было. Она хотела поскорее родить. Точнее, чтобы Света поскорее родила. УЗИ показало, что будет мальчик. Лариса купила словарь имен и стала зачитывать имена. Света не реагировала.

Имя Лариса выбрала сама – Даня. Даниил. Красивое русское имя.

– Свет, как тебя Даня? Мне нравится, – сказала она.

Света потянулась за новым сборником кроссвордов. Когда Лариса забывала купить очередной роман или сборник, Света или плакала, или подолгу не выходила из ванной. Лариса дежурила под дверью – мало ли что? Поскользнется и упадет. Не дай Бог. И как чувствовала – та поскользнулась и упала.

– Света, Светочка, – стучала в дверь Лариса, – что у тебя там? Я же просила не закрываться. Открой! Света!

Она уже соображала, чем ломать дверь, когда Света открыла. Она сидела на полу – бледная, но спокойная.

– Что такое? – кинулась к ней Лариса.

– Упала.

– Сильно? Болит что-нибудь? Поехали в больницу срочно!

И тут она увидела, что Света плачет.

– Лучше бы его не было! Зачем он? Кому он нужен? – кричала беременная девочка.

– Что ты такое говоришь? С ума сошла? Что значит – кому нужен? – опешила Лариса. – Давай вставай потихонечку. – Она тянула ее за руку, но Света была слишком тяжелая.

– Не нужен он. Пусть будет выкидыш. Не могу я. Не хочу.

– Ты устала, просто устала. Ничего, пойдем сейчас ляжем. Я тебе чайку сделаю. Врача вызову.

– Не надо врача. Никого не надо. Что вы со мной носитесь? Вам делать больше нечего? Вы что мне, мать? Или вам мой ребенок нужен?