— Я фактически смирилась, — вздохнула Снежана, — но все еще бешусь.

— Бешенство заразное заболевание, — набирая второй номер, сообщил Копейкин.

Снежана находилась в растрепанных чувствах и не стала с ним спорить и дискуссировать, что то, как бесится она, совершенно другое, чем то, как бесятся животные.

Она вообще ничего сегодня не хотела. Нет, хотела увидеть Стаса, но после того, как немного успокоится. Снежана решила, что им нужно прогуляться, тем более один из адресов, где проживала очередная дружная семья Копейкиных, находился поблизости от ее дома. Подруги оторвали беспамятного Василия от телефона, где его успели послать далеко и надолго в очередной раз, и отправились на улицу.

Внизу у почтовых ящиков им встретилась соседка Варвара Владимировна. Старушка с внимательным неодобрением поглядела на троицу, словно опознавала преступников, совершивших расчлененку, и покачала головой. Девушки поздоровались первыми, но та вместо ответа схватила Снежану за локоть и указала на полный почтовый ящик. Варвара Владимировна занимала активную жизненную позицию, а на носу маячили выборы депутатов городского собрания. Невнимание, с каким Снежана относилась к листовкам, агитирующим за ее любимого кандидата-однофамильца Воротынцева, искренне обижало старую даму. Она потребовала у Снежаны, чтобы та открыла почтовый ящик и забрала ценную информацию с собой, чтобы ознакомиться с судьбой и обещаниями кандидата хотя бы в автомобильной пробке. На сами выборы Варвара Владимировна грозилась зайти за молодой беспечной соседкой лично.

Снежана по привычке не стала с ней ссориться, пожала плечами и открыла ящик. Ворох листов шумным роем упал к ее ногам.

— Вот, — указала на падающую макулатуру артритным указательным пальцем Варвара Владимировна, — ящик битком забит! Еще немного, и в нем крокодилы завелись бы…

Она замолчала, не договорив умную мысль. Замолчали, глядя на пол, остальные.

Вместе с бумагой на пол упала продолговатая картонная коробочка, ее крышка слетела, и оттуда вывалились две небольшие змеи. Серо-черные, блестящие, извивающиеся твари, оказавшись на свободе, не ринулись прочь в разные стороны, а зашипели друг на друга и приняли оборонительные стойки: плотно свернули тела зигзагами и приподняли передние части.

— Вар-вар-варвар-а, зачем вы их мне подкинули? — прошептала пораженная Снежана.

— Какой ужас, спасите меня, люди добрые, — простонала та. — Я змей с детства боюсь! Ничего никому я не подкидывала, кроме агиток про депутата Воротынцева. Но это из самых лучших побуждений, честное слово, девоньки, ай, страх-то какой!

Змеи набросились друг на друга, словно одна попыталась проглотить другую.

— Они как-то неестественно себя ведут, — прошептал Василий, пятясь к выходной двери. — Напоили их чем-то? Обычные ужики на первый взгляд.

Рассуждая о том, что это точно не ужи, а ядовитые гадюки, Варвара Владимировна вышла бочком из подъезда. Следом за ней, тихо акая, пятилась Алена. Снежана задержалась, глядя на шипящих тварей, занявших исходные позиции, она искала глазами записку, но боялась подойти ближе. Вернувшаяся в подъезд Алена схватила подругу за руку и увела на улицу.

Там испуганная компания кинулась на дворника Ахмета, проходившего мимо с пакетом в магазин за пивом. Он плохо понимал по-русски, но не понять Варвару Владимировну побоялся. Упирающегося Ахмета затолкали в подъезд к змеям и не выпустили до тех пор, пока он не промычал, что поймал шипящих гадюк.

Вопль ужаса раздался из уст Аленки, когда Ахмет вышел из подъезда, держа в одной руке две змеи. Из крепко сжатого кулака торчали их головы, а тела извивались в свободном пространстве.

— Гадюк, — небрежно бросил змеелов, сунул змей в пустой пакет и направился к магазину.

— А, а, — сказал ему вслед Василий, — а?

— Один гадюк один тысча, — неправильно понял его Ахмет, на генетическом уровне привыкший торговать всем, что подвернется под руку, но при этом действуя строго в рамках закона.

— Нет уж, спасибо, — отмахнулся от него Василий. — Такие деньги за змей платить! Думаю, Туровский и так нам поверит.

Варвара Владимировна побежала следом за Ахметом, чтобы бесплатно убедить змеелова не отпускать гадюк на свободу в их микрорайоне, а отвезти за тридевять земель.

— Это сделала Нонка! — всхлипнула Снежана, когда суета стихла.

Именно в этот момент она поняла всю опасность и осознала, что стояла рядом с двумя гадюками. Гадюками! Никаких сомнений в этом быть не могло. Еще в детстве отец учил ее различать змей, водящихся в родном Подмосковье.

Ядовитыми здесь были только гадюки с узкими на конце хвостами, острыми треугольными мордочками, зигзагообразной полосой на спине. А у ужей на приплюснутой голове должны были виднеться два желтых пятнышка. Нет, это были настоящие подмосковные гадюки. И Нонна покушалась на ее жизнь. Снежана, раздумывая, подошла к машине, за ней, споря о наибольшей ядовитости змей, шли Василий с Аленой.

— Поедем к Туровскому, — сказала Снежана, приглашая друзей в «девятку». — Нужно же что-то предпринимать!

Пока ехала по улицам города, ясно вспомнила, что укус местных гадюк не смертелен. В худшем, крайне редком случае может произойти летальный исход, если человек изначально чем-то болен. А так появится припухлость, температура, жар, которые проходят через 4 дня после обращения к врачу. В аптеках продается антигадючная сыворотка для дачников, Снежана обращала на нее внимание, даже запомнила цену — 195 рублей. Получается, что убивать ее Нонна не собиралась. Она снова пугала.

Рабочее утро для Андрея началось в десять часов, когда он зашел в кофейню на углу улиц, на одной из которых располагался офис Бориса Стародубцева. Андрей любил назначать встречи не в тесном кабинете или просторном офисе, где кто-то мог отвлечь, досадить, вывести клиента из себя. В сумрачном зале кофейни народа было мало, но досадить мог официант, заставивший ждать горячий напиток двадцать минут, вывести из себя могла Нонна, опоздавшая на полчаса. Во всем остальном обстановка кофейни по мнению Туровского лучше подходила для разговора, чем офис. Разумеется, наилучшим вариантом стал бы дом Нонны, но рваться к незнакомой женщине, одной ногой уже стоящей в ЗАГСе, он посчитал верхом неприличия. Андрей надеялся на свое неистощимое обаяние, отменное чувство юмора и брутальный внешний вид — на все то, что хорошенькие женщины ценят в привлекательных мужчинах. Впрочем, хорошенькой Нонну называть он бы не стал. Она была роскошной. Роскошная женщина от хорошенькой отличается внешним обликом, за которым тщательно следит. Она бесконечно шлифует то, чем одарила ее природа, стараясь превратить алмаз в брильянт.

Туровский был не далек от истины — Нонна задержалась потому, что лак на ногтях, да, она красила ногти на своем рабочем месте, не успел быстро высохнуть. Стараясь ничего не задевать длинным свежим маникюром, она зашла в кофейню и огляделась. Туровский помахал ей рукой. Он понравился ей сразу тем, что не занял сторону будущей падчерицы, не обрушился на нее с обвинениями, как сделала та, и смотрел на Нонну как на красивую женщину, а не хвостатую хищницу. Он и сегодня смотрел на нее так же.