– Бросил бы ты ее, – неожиданно посоветовал Красавчик, отходя к ближайшей березе, чтобы избавить организм от излишков жидкости.

Я в недоумении обернулся к напарнику и спросил:

– Ты о чем?

– О грызущих тебя сомнениях, – пояснил он. – Думаешь, я не вижу, какой ты стал в последнее время задумчивый? Я знаю, сам не раз оказывался в подобной ситуации. Это мешает работать, спать, есть… Но мне проще, я романы дольше месяца не признаю, а вот тебе стоит немного пересмотреть жизненные установки, иначе замучишь себя насмерть. Чем она так уж тебе дорога, что ты не можешь от нее отказаться?

– Я что-то не пойму, – для вида возмущаясь, сказал я, – когда это я разрешил тебе лезть в мои личные дела?

– Не разрешал, – согласился Красавчик. – И я по-прежнему прекрасно сознаю, что давать советы, да еще по теме «дела сердечные», занятие неблагодарное, но я просто не могу смотреть, как ты переживаешь… И было бы из-за кого?!

Напарник говорил настолько искренне, что я сначала даже не смог ничего ответить. Ведь в самом деле, если на свете и существовал человек, который мог бы меня понять и поддержать или, наоборот, осудить, но сделать это предельно объективно, то это был, несомненно, Красавчик.

– Ты не можешь знать, что я чувствую, – после долгой паузы возразил я.

– Не могу, – снова согласился Красавчик. – Но я готов поделиться наблюдениями, а ты уже сделаешь выводы самостоятельно. Идет?

– Попробуй, – нехотя согласился я.

– То, что было между вами, не назвать ни бурной страстью, ни глубокой симпатией. Ты даже ни разу не слышал слово, которое могло бы описать твое отношение к Ирочке. Просто в один прекрасный момент ты понял, что сможешь с ней жить, и привел ее в свой дом. Она, тоже не пузырясь от жаркой любви, покорилась судьбе и приняла твое предложение остаться дольше чем на ночь. Ребята вы симпатичные, так что в постели у вас наладилось полное взаимопонимание, но осталось какое-то легкое разочарование и неудовлетворенность. Даже не сами эти чувства, а поначалу только их оттенки. Но время шло, и оттенки наслаивались, образуя полутени, потом краски сгущались и смешивались. Дальше – больше, и теперь от светлого фона остались одни пятна, а от ошибочно принятой за любовь совместимости – привычка. Не самый худший вариант мумификации отношений, но в вашем случае права на жизнь он не имеет. Отпусти ее на все четыре стороны, и жизнь сразу же войдет в колею. Вот увидишь, насколько вам обоим станет легче, когда получится, что вы снова всего лишь сотрудники…

– Все сказал? – немного агрессивно спросил я.

– Нет, конечно, – Красавчик состроил кислую физиономию, – но для первого раза хватит…

– Где мы займем позиции? – переключаясь на текущие проблемы, спросил я.

Красавчик был прав целиком и полностью, но все-таки мои личные дела его не касались, и потому благодарить напарника за бесплатный совет я не собирался.

– Прямо у избушки, – ответил Красавчик. – Обрубим и колонне «хвост», и, пока они сообразят, что сквозь стенку прошли не все, мы успеем отойти метров на сто, то есть сюда, к планеру, и стартовать на нем в произвольном направлении. Пешком они нас не догонят, а пока прилетит их вертолет, мы уже выжмем из «языка» все, что он знает.

– Если он что-то знает, – пробормотал я себе под нос.

– Что? – не расслышав, переспросил напарник.

– Годится, – ответил я.

Мы внимательно осмотрели местность и медленно двинулись в сторону окраины Севостьяновки. В мокром снегу оставалась отчетливая цепочка следов, но мы рассчитывали на то, что машина или пешая колонна противника подойдет к избушке Матрены с другой стороны и потому наше присутствие обнаружено не будет. Я застегнул «молнию» серого маскировочного комбинезона и натянул маску. Красавчик остановился в нескольких шагах от домика и молча указал мне на достаточно высокий сугроб. Я со вздохом лег в темнеющий снег и приготовился ждать. Напарник тем временем обогнул лачугу и скрылся где-то между стволами берез.

– Не спишь? – послышался его голос в приборе связи.

– Пока нет, – ответил я, подтверждая нормальную работу приемопередатчиков.

– Это хорошо, потому что я вижу противника, – предупредил Красавчик. – Быстро же они добрались…

В голову мне пришла смутная мысль о том, что появление на нашем пути противника не всегда соответствует законам логики. Мы наверняка опередили выехавшую из города группу минут на сорок, а значит, к занятым нами позициям приближался другой отряд, но тут же возникал вопрос: сколько человек могло укрыться под избушкой, если там действительно существовал «бункер»? И почему кто-то из врагов стрелял в нас бронебойными и выбрасывал людей из окна, явно стараясь отвести от избушки подальше, а кто-то, наоборот, всеми силами к ней подталкивал?

– Странно, – прошептал я. – Тебе не кажется? Может быть, это не противник?

– Не знаю. – В голосе напарника также послышалось сомнение. – Хотя… Пойду-ка я проверю наш оперативный тыл.

Красавчик исчез из эфира на долгие пять минут. За это время я успел не только хорошенько рассмотреть пробирающихся индейской цепочкой – след в след – врагов, но и тысячу раз помянуть напарника добрым словом. Он выбрал мне позицию буквально в пяти метрах от того места, где должны были пройти воины, если бы не сменили в последний момент направление движения. Им помешало несколько поваленных деревьев. Я с благодарностью взглянул на прикрывающий меня бурелом, но на всякий случай все же снял свой пистолет с предохранителя и перевел соответствующий флажок в положение для стрельбы очередями.

Напарник наконец вернулся в эфир и сообщил мне совершенно безрадостную новость:

– Они прилетели на «вертушке». Угадай, где она приземлилась?

– Почему же мы ничего не слышали? – не тратя времени на бессмысленные шарады, спросил я.

– Потому, что их геликоптер не простой летающий трамвай, а последнее слово техники. Летает почти бесшумно. Таких аппаратов по всей стране наберется пока не больше десятка. Один из пилотов с большим интересом исследует наш планер и даже пытается его поднять…

– Обложили, – скрипнув зубами, произнес я. – Кто теперь кому будет обрубать «хвосты»?

– Пока у нас сохраняется основное преимущество, – бодро ответил напарник, – мы их видим, а они нас нет…

– Я возвращаюсь, – сказал я.

– Лежи пока, – жестко ответил Красавчик. – Сейчас я главный…

Спорить с ним я не стал. В ситуации, когда требовалось применить тайные боевые искусства, напарник был безусловно первым номером. Я не раз наблюдал, как он творит настоящие чудеса, не просто выживая, но еще и выходя победителем из безвыходных ситуаций. И не из «казалось бы, безвыходных», а безвыходных. Даже для хорошо подготовленного солдата.

Я слышал, как ровно дышит Красавчик и едва слышно похрустывает под его ногами снег. Он оставил передатчик включенным, так как сейчас требовалась максимальная слаженность действий даже с таким «обозом», как я.