— Но ты же ее видишь.

— Только ее лицо. Я вижу, как она моргает и дышит. Дышит с открытым ртом. Не думаю, что это только мое воображение так работает. Сначала мне так казалось, а теперь у меня такое ощущение, будто все это происходит помимо моей воли, само по себе.

— А я ее не вижу, — ответил Мика. — Я ее чувствую. Это… Ну, как иногда бывает, когда кто-то идет за тобой или сидит рядом в другой комнате. Я чувствую ее страх. Она… напугана, но никто ее не обижает.

— Вот и я о том же. Но, Мика, ты ведь никогда не верил в такую ерунду.

— А теперь верю.

Она прижалась лбом к окну машины.

— Дело в том, — сказала она, — что я чувствую, как что-то надвигается.

Только теперь она позволила себе вспомнить это ощущение.

— Это у тебя как предчувствие?

— Скорее, как ощущение того, что мне надо быть начеку, понимаешь? Со мной постоянно что-то происходит. Мелочи какие-то. А еще мне постоянно снятся какие-то люди, мама моя, и они мне все время повторяют: «Будь внимательна! Оглянись!», — но я не…

— Но ты ведь все делаешь правильно.

— Ох, я столько глупостей понаделала… — Берд вернулся в машину и бросил на нее быстрый взгляд. — Но, Мика, я ведь ее тысячу раз предупреждала. Ведь так? То есть она знала, что никогда не надо говорить с незнакомыми людьми, что бы с ней ни происходило. Правда?

— У нас нет оснований считать, что она вступила с кем-то в разговор, Силия. Мы… ничего об этом не знаем.

Силия слышала его дыхание.

— Ну ладно, — сказала она. — Констебль Берд сказал, что ты не подозреваемый, а заинтересованная сторона. И вот еще что. Тебе надо сказать им, что ты заикаешься и поэтому иногда не сразу отвечаешь на вопросы. Берд сказал, что ты слишком долго думаешь над ответами.

— Понятно.

— Обязательно объясни это им.

— Объясню.

— Когда они позволят тебе вернуться домой?

— Может быть, завтра.

— Тебя проверяли на детекторе лжи?

— Пока нет. Но они взяли у меня мазок на ДНК.

— У меня тоже брали.

— Работают они четко. Тем лучше. Мы должны быть им благодарны.

Силия смотрела, как Берд листает блокнот. Когда она решила, что хочет отправиться на поиски дочери на машине, ей хотелось, чтобы возил ее именно он. Ей даже в голову не пришло, что дома его могли ждать жена и дети. Теперь, впервые взглянув на Берда более внимательно, она заметила у него на пальце обручальное кольцо. Еще она обратила внимание на его массивные руки и запястья, на морщинки у глаз. Прямо над ухом его жесткую черную шевелюру прорезал горизонтальный шрам, как знак скорости. Такую отметину могло оставить ножевое ранение, подумала она. А Мике сказала:

— Со мной тут обращаются как с примадонной. Все на цыпочках вокруг меня ходят. Не успею я о чем-нибудь попросить, как мне тут же все делают.

Берд взглянул на нее и улыбнулся.

— Нам пора возвращаться, — сказал он.

Он имел в виду, что ей еще нужно будет доработать выступление на пресс-конференции. Она рассказала Мике о том, что хочет обратиться к похитителю.

— Стоит мне его о чем-нибудь просить? — спросила она. — Он обратит на это хоть какое-то внимание?

— Нет, — ответил Мика после паузы. — Не думаю, что просьбы здесь сыграют какую-то роль. Мне кажется, тебе надо попробовать попытаться встать на его место.

— Как, черт побери, мне это сделать? — У нее вновь возникло ощущение, что все расползается по швам.

— Он держит ее живой, — сказал Мика, — мы оба это чувствуем. Мне сдается, что он хочет ее на что-то обменять… дать ей уйти. Может быть, ему нужны деньги.

— Какие деньги?

— У меня деньги есть. Об этом можешь не беспокоиться. Вряд ли он станет звонить в полицию… или Борцам с преступностью[25]. Поэтому прежде всего тебе надо будет дать ему понять, что он может звонить напрямую на сотовый. Я знаю, что мобильника у тебя нет, поэтому отдам тебе свой.

— Хорошо.

А если он и вправду ей позвонит, сможет она с ним разговаривать? Хватит ли у нее сил спокойно выслушать то, что он ей скажет?

— Может быть, ему лучше будет позвонить мне, — продолжил Мика, почувствовав ее волнение. — Да, так будет лучше. Как другу семьи. Пусть он звонит мне. Я недавно сменил номер. Кажется, я еще не успел тебе его дать.

Силия громко повторила номер, сделав знак Берду, чтобы тот успел его записать.

— Скажи, что он может звонить в любое время, — добавил Мика, — и днем, и ночью. И постарайся его убедить, что мы сделаем все без свидетелей.

— Думаешь, он этому поверит?

— Не исключаю. Он захочет в это поверить. Скажи ему, что ты не заинтересована в том, чтобы его схватили или наказали. Единственное, что тебе надо, это вернуть дочку. И еще, мне кажется…

— Что?

— Скажи ему, какая она. Чтоб он знал.

Рэчел чуть не расстроила весь их замысел. Как только Нэнси вошла в комнату, она подбежала к ней с записанным телефонным номером и сказала:

— Вот, я нашла бумагу и фломастеры!

Нэнси пришлось быстро шевелить мозгами.

— Вот и отлично. Теперь сможешь рисовать картинки! — попыталась она спасти положение.

— Что? — не поняла Рэчел.

— Он стоит за дверью! — шепнула ей Нэнси и сунула бумажку с номером в задний карман, где уже лежали огрызок карандаша и бумага, которые она принесла сверху. Она увидела, что печенье и сэндвичи, лежавшие на подносе, исчезли, и с неподдельной радостью сказала:

— Смотри-ка, никак к тебе аппетит вернулся, да? Что тебе еще хочется, чтоб я сделала? Может быть, еще чизбургер скушаешь?

Рэчел перевела взгляд с двери на нее.

— Я — вегетарианка, — сказала она.

— Понятно, — ответила Нэнси. — Это полезно для здоровья, я знаю.

— Я не потому вегетарианка, что это полезно, а потому, что есть мясо жестоко.

— Ты права. Мне тоже надо бы кончать мясо есть. — Она сказала это вполне серьезно, потом села на кровать.

Рэчел присела рядом.

— Когда вы ей позвоните? — шепотом спросила девочка. Дыхание ее отдавало арахисовым маслом.