Что там, интересно, у них происходит? Он встал и приложил ухо к двери. Молчание. Он снова присел на ступеньку.

Вдруг ему пришла мысль о том, что Рэчел могли быть интересны составленные им брошюрки. Они ведь несложные, он писал их в расчете на широкую публику, и там много интересных сведений. Так, например, когда выключается мотор «Электролюкса LX», передняя панель отходит в сторону и пружинный рычаг выбрасывает мусорный пакет на пол аж на шесть футов. Ему бы очень хотелось иметь «LX» в коллекции, чтобы показать девочке. Ну ничего, он ей обязательно покажет те пылесосы, которые у него есть. Со временем они все равно достанутся ей, по крайней мере те из них, которые ему не придется продавать. Все это ее будет.

Небо стало хмуриться с одиннадцати часов, теперь его заволокли грозовые тучи и упали первые капли дождя.

— Еще где-то через час-полтора, — отозвалась Линн с крыльца.

Она говорила о пресс-конференции, которую предполагалось провести на лужайке перед домом в два пятнадцать. Как она и думала, конференцию отложили до тех пор, когда пройдет гроза.

— Дождь совершенно не отразится на поисках, — сказала она, коснувшись плеча Силии. — Об этом можете не беспокоиться. Скорее, он их ускорит.

Но беспокойство Силии нарастало. Она не думала, что Рэчел оставалась под открытым небом, но и не отвергала такую возможность полностью. Поскольку ни у кого не было ни малейшего представления о том, где она могла быть, ее искали повсюду — в каждом доме, в гаражах и на заброшенных складах, в кузове каждого грузовика, а теперь и в каждой канаве, на лужайках, повсюду, где она могла бы укрыться.

Хотя… ей нужна хоть небольшая передышка. Еще не было окончательно готово адресованное непосредственно похитителю заявление, с которым она собиралась выступить. Силия перечитала то, что недавно написала: «Вам не обязательно действовать через полицию. В роли посредника готов выступить близкий друг семьи. Я попросила его помочь в организации освобождения Рэчел на любых выдвинутых вами условиях».

Он поймет, на что она намекает? Ей бы лучше прямо сказать, что она готова к вымогательству, но заместитель начальника полицейского участка попросил ее этого не делать. Он сказал, что такая постановка вопроса даст понять другим, что за похищенных детей можно требовать деньги.

— Меня это не касается, — ответила она. — И мне до этого нет никакого дела.

Но ей позарез надо было, чтобы переговоры позволили вести Мике, и поскольку подозрения с него еще не были сняты и его могли задержать в любой момент, она согласилась сделать тон заявления более обтекаемым.

Кроме расчета на то, что похититель ее услышит, она, конечно, надеялась, что Рэчел жива. Недавно по телевизору выступал какой-то малый, который сказал, что, если похищение совершается незнакомыми людьми, ребенок имеет реальные шансы выжить лишь в том случае, если его обнаружат в течении пяти-шести часов. Большая Линн на это презрительно фыркнула и сказала Силии, чтобы она не обращала внимания на всякую чушь.

— Фактор времени в этом деле — только одна из составляющих, — запальчиво доказывала она. — А в таких делах надо учитывать все обстоятельства.

— Какие именно?

— Прежде всего особенности людей, имеющих к этому отношение. Возможности поиска. Заранее обдуманный умысел, независимо от того, имел он место или нет.

Она развела руки в стороны. Лицо ее порозовело. Этим своим разговором она хотела отвлечь Силию, не дать ей включить телевизор, по которому могли нести бог знает какую околесицу.

— Все это не имеет значения, — сказала ей Силия. — Я знаю, что она жива.

— Ну что ж, значит, так оно и есть, — ответила Большая Линн. — Я в это верю.

Была ли она с ней искренна или нет, но дело здесь было совсем в другом, и Силия прекрасно понимала, что Линн это знает. Рэчел жива, а значит, задача Силии состояла в том, чтобы дать похитителю веские основания не желать девочке смерти. Она написала: «На вашей совести сейчас жизнь удивительного человеческого существа. Со временем она хочет стать ветеринаром. Она любит животных, особенно кошек и собак, хотя такое ее отношение распространяется на всех зверей, включая змей и ящериц».

Ей пришло на ум, что у похитителя могли быть домашние животные: сторожевые собаки, крысы. Она представила себе параноидального одиночку, у которого либо вообще нет работы, либо он сидит на минимальной зарплате. По мнению констебля Берда, он действовал, поддавшись внезапному порыву — увидел симпатичную девочку, просившую о помощи, и схватил ее, как кто-нибудь другой мог бы схватить бумажник, забытый на скамейке в парке.

— Но почему же тогда в число подозреваемых входит Мика? — спросила Силия. Это случилось пару часов назад, когда они прекратили поиски и Берд вез ее обратно домой.

— Мика может оказаться заинтересованной стороной, — пояснил Берд. — Должен вам сказать, что, с нашей точки зрения, он выглядел не лучшим образом. Когда мы сюда приехали, у него было сильное кровотечение, на верхних ступеньках лестницы тоже была кровь. Интересно, это была только его кровь? Еще мы обратили внимание на его странную манеру отвечать на вопросы. Он слишком тянет время, обдумывая ответы.

— Да нет! Он всегда так говорит! Так он пытается преодолеть свое заикание. О господи, мне раньше надо было вам об этом сказать!

— Ясно. Да, раньше мы были не в курсе.

— Скажите об этом следователям.

— Скажу. Вы тоже можете сказать им об этом.

— Но я все никак в толк не возьму, почему вы считаете его… вы как-то это называли… какой-то стороной…

— Заинтересованной стороной.

— Но если вы считаете, что кто-то ее похитил на улице, почему же вы рассматриваете его как заинтересованную сторону?

— Послушайте, если судебные медики подтвердят версию Мики и он пройдет проверку на детекторе лжи, его тут же вернут домой.

У Силии слегка отлегло от сердца.

— Вы знаете, где он сейчас?

Берд знал, как об этом можно узнать. Связавшись с кем-то по рации, он дал указание позвонить Мике и продиктовать ему номер сотового Большой Линн, который та положила в сумочку Силии.

Услышав Микин голос, Силия расплакалась. Ей уже казалось, что от слез она перешла к более глубоким переживаниям, но когда Мика стал ее утешать, она почти не слышала его из-за собственных рыданий, и Берд даже вышел из машины, чтобы поискать девочку в переулке, по которому они проезжали. Успокоившись, она попросила Мику повторить, что он уверен в том, что Рэчел жива.

— Я ее чувствую, — повторил он, — и это сильное чувство.

— А лицо ее ты видишь? — спросила Силия. — Я, когда глаза закрываю, вижу его. Не постоянно, конечно, — оно приходит ко мне, а потом исчезает. Но голос ее я почему-то не слышу. Это я тебе говорю, чтоб ты не подумал, что я слышу ее слова.