Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скоро, — так же тихо ответила Нэнси. Потом громко сказала: — А блинчиков тебе не хочется?
— А вы прямо сейчас пойти не можете? — прошептала Рэчел.
— Я пойду, как только смогу. — Она еще не была к этому готова, нервы у нее были на пределе. — Я тебе туда много маслица положу, — воскликнула она, — и залью их кленовым сиропом!
Рэчел вздохнула:
— Я бы салатик съела или что-то в этом роде.
— Салатик! Ну конечно. Какой ты больше любишь — «Цезарь» или обычный овощной?
— Мне все равно.
Услышав топот Рона по ступенькам, Рэчел напряглась и расправила спинку.
— Ну ладно, он ушел, — с облегчением вздохнула Нэнси. — А ты думай, перед тем как что-нибудь сказать.
— Почему он там стоял?
— Он не хочет тебя напугать.
— Нет, почему он там остался, когда вы сюда зашли?
— Ах это. Потому что у него ключ. Только он может отпирать и запирать эту дверь.
— Он шпионит за нами.
— Нет, что ты. Он просто… он беспокоится о тебе.
— Почему?
— Он очень о тебе заботится.
Рэчел наморщила лобик:
— Но он ведь меня даже не знает.
Нэнси чувствовала, что разговор приобретает опасное направление. Она бросила взгляд на потолок и сказала:
— К нему, наверное, клиент зашел.
— А это магазин?
— Вроде того. Это дом. Мы с Роном живем наверху. А на первом этаже у него мастерская. Он ремонтирует всякие электроприборы. Знаешь, разные газонокосилки, пылесосы.
— Можно мне посмотреть?
— Это небезопасно.
— Небезопасно для кого?
— Для всех нас.
— Вы похитители, — сказала Рэчел, встав с кровати. — Вы думаете, вы такие хорошие, но все равно вы только похитители. — Голос ее зазвучал громче. — Что вам надо? Денег?
— Нет…
— Так вот, чтоб вы знали, у нас нет денег! Мы бедные!
— Никто на ваши деньги не покушается.
— Чего вы тогда хотите? Зачем здесь все эти куклы Барби? — Из глаз девочки снова хлынули слезы.
— Они для тебя. Милая моя…
— Прекратите меня называть милой!
Нэнси закрыла глаза. Только бы не разреветься, сказала она себе. До них донеслись громкие звуки автомобильного радиоприемника. Во дворе залаяла Таша.
— Что с вашей ногой?
Нэнси открыла глаза. Ногу снова сводило судорогой.
— У меня так иногда бывает, — сказала она. — Противно, аж в дрожь бросает, да?
— А вы принимаете лекарство, которое вам прописал доктор?
— Если вспомню. У меня от него болит голова.
Внезапно Рэчел непроизвольным жестом поднесла руку ко рту:
— Вы же та самая женщина! Из салона Энджи!
— Так оно и есть, — ответила Нэнси. Она очень устала и откинулась на подушки.
— Ведь мама моя поддержала вас, когда вы там чуть не упали.
— Я помню.
— Она вас спасла.
— Да, ты права. Она мне очень помогла.
— Как же вам не стыдно так нехорошо поступать!
— Я позвоню ей. Я же тебе обещала, и обещание выполню.
— А секретное слово вы не забыли?
Нэнси на секунду задумалась:
— Паломино.
— Нет! Паблито!
— Точно. Паблито.
— Вы забыли его!
— Паблито. — Нэнси села прямо и попыталась выглядеть более собранной. — Рифмуется с буррито[26].
Рэчел пристально смотрела на нее.
— Ну вот, вроде оклемалась, — проговорила Нэнси.
— Вы должны это сделать сейчас, — жестко сказала Рэчел. — Прямо теперь.
Посетитель уже вышел из мастерской.
— Она съела все печенье? — спросил Рон, бросив взгляд на пустой поднос, и сделал радио потише.
— И сэндвич, — ответила Нэнси.
Она смотрела на посетителя, вернее, на посетительницу. Невысокая гибкая женщина, со спины чем-то похожая на ее старшую сестру Либби, садилась в джип. У Либби было шестеро ребятишек, старшему из которых едва исполнилось десять. У всех ее сестер детей было больше, чем они могли себе позволить…
— Который час? — спросила она.
— Без десяти два.
Нэнси, казалось, очнулась от сна:
— Господи, ты, должно быть, шутишь! На улице темно как ночью.
— Скоро такая гроза грянет, что мало не покажется.
Она стояла лицом к Рону, чтобы он не заметил карандаш и скомканную бумажку в ее заднем кармане.
— Что там говорят о том, как у них идут поиски?
— Обычная суета. Нам беспокоиться не о чем. Ключика у них нет никакого. В прямом смысле.
— Ну ладно. Знаешь, я думаю, мне надо было бы съездить в торговый центр на площади Джеррард купить ей кое-что из одежды.
— А салат она разве не хочет?
— Я куплю ей что-нибудь на обратном пути. Ей прямо сейчас нужно кое-что из одежды.
— Вот и хорошо. Видишь? Она уже начинает привыкать. — Рон со звоном открыл кассовый аппарат. — Сколько тебе надо?
— Долларов сто — сто пятьдесят.
Он подошел к Нэнси и дал ей деньги.
— С тобой все в порядке?
— Ага.
Нэнси выдавила улыбку, зная, что от его маленьких карих глаз обычно не ускользает ни одна мелочь.
— Ты там разное сможешь услышать, — сказал он, — и по радио, и в очереди в кассу, да где угодно. Не надо тебе на всякую ерунду обращать внимание. А радио вообще не включай.
— Хорошо. — Ей страсть как хотелось курнуть.
— И не думай снова дурью баловаться. Я запах по волосам твоим учую.
В дальнем конце парковки у торгового центра на площади Джеррард Нэнси чуть приоткрыла окошко со своей стороны и закурила косячок. Дождь хлестал с таким неистовством, что телефонную будку, стоявшую всего в нескольких футах, почти нельзя было разглядеть. При желании она могла бы счесть это чем-то вроде знака свыше, как будто они с будкой не совпадали по фазе. Она могла просто уехать и обо всем забыть. Но она же дала девочке обещание. И не в ее обычаях было нарушать обещание ребенку, особенно такому, который видит тебя насквозь.