Пехотинцы тоже шли прямо по пашне. Остановить их было невозможно даже тогда, когда они поднимались на высоту и проходили мимо позиций нашего дивизиона. Все еще пугливо и затравленно оглядываясь, они с облегчением вздыхали и кричали: «Мы все-таки это сделали!»

Ручеек беженцев становился все слабее. Наконец показалась последняя группа. Ее солдаты были при оружии и производили вполне приличное впечатление. Без всякого приказа они легли между «Хорниссами» и изготовились для стрельбы.

– Позади нас следуют только русские, – доложил пехотный фельдфебель с Германским крестом в золоте на груди. И он говорил правду – следующими появились уже люди в коричневых униформах. Наш выстрел осколочно-фугасным снарядом заставил их искать укрытие.

Ночью дивизион вновь начал отход в западном направлении. Мы переправились через речку Гнилая Липа и взорвали за собой мост. Ночью в темноте самоходка Штробеля застряла в грязи. Тщетно две другие «Хорниссе» пытались ее вытащить. Тогда опытные саперы под командованием фельдфебеля Зайлера подсказали нам выход из этой, казалось бы, безнадежной ситуации – они разобрали стоявшую неподалеку бревенчатую избу, а мы лопатками вручную вычерпали жижу. Затем общими усилиями бревна были уложены в топкой грязи в качестве настила. На это ушло три часа, а потом началось вызволение увязшей машины – самоходка медленно тронулась с места, вдавливая в размокшую почву крошившиеся под ее весом бревна.

Наконец «Хорниссе» выбралась на относительно твердое место, и усталые саперы, а также истребители танков расселись по самоходкам. Мы двинулись дальше, так как не могли позволить себе даже небольшой перекур – связь с дивизионом уже давно была оборвана. И вновь в кромешной ночной темени все три боевые машины вместе с вездеходом командира отделения управления взвода Воятским стали одиноко продираться вперед по незнакомым холмам, бесконечным лощинам и ручьям.

«Только бы опять не застрять!» – постоянно билась мысль в моей голове.

За два часа мы преодолели всего каких-то пару километров. Тогда я сделал короткий привал и, подозвав к себе младших командиров, сказал:

– Необходимо отыскать эту проклятую дорогу. По моим расчетам, мы находимся на высоте возле села Свирж. Если мы будем придерживаться северо-западного направления, то наверняка наткнемся на шоссе, ведущее в город Бобрка. Кто готов добровольно провести разведку?

– Сейчас темно хоть глаз выколи! – возбужденно воскликнул Воятский. – Как нам в таких условиях найти дорогу назад?

– Невзирая на опасность привлечь внимание противника, через сорок пять минут я подам сигнальную ракету, а через пятнадцать минут еще одну. Этого будет достаточно. Мы двинемся дальше не позднее чем через полтора часа.

В разведку вызвался пойти Горный Кусок вместе со своим заряжающим ефрейтором Квестом, но тут вмешался Воятский.

– В конце концов, проводить разведку – это моя задача, – как бы извиняясь за предыдущее свое высказывание, заявил он. – Я пойду и посмотрю, что находится к западу от нас.

Взяв с собой Бернера, Квеста и ефрейтора Шнайдера, Воятский быстро растворился в ночной темноте. Я же, отказавшись от мысли выставить часового, сам стал прохаживаться вдоль самоходок, чтобы не уснуть. Вскоре все остальные солдаты провалились в глубокий сон. Вокруг стояла такая тишина, что становилось не по себе. На востоке, по направлению к Перемышлянам, виднелось зарево – видимо, город еще был охвачен пожарищами.

«Вот так в огненном пекле один за другим и пропадают города», – с грустью подумал я.

Прошло сорок пять минут, и я подал белую сигнальную ракету, в мертвенном свете которой окружавший меня ландшафт стал казаться призрачным и зловещим. Когда же еще через пятнадцать минут в небо взмыла еще одна ракета, то вдали послышались крики. Тогда я достал свой почти разрядившийся карманный фонарик и посигналил. В ответ тоже последовали световые сигналы, и вскоре первым прибыл Горный Кусок.

– Шоссе находится от нас всего в двух километрах, – доложил Бернер. – Однако в некоторых местах почву настолько развезло, что самоходки там не пройдут.

Минут через десять появился и Воятский.

– У меня хорошие новости, – начал он. – Если двинуться вон туда, то мы выйдем к небольшому складу с горючим, а от него наверняка есть дорога к шоссе.

– Прекрасно, Воятский! Бензин нам крайне необходим, ведь по такой грязи моторы его просто пожирают. Итак, в путь!

Дорога до склада отняла у нас последние силы, и когда мы добрались до него, то увидели два барака, возле которых находилось несколько сотен бочек с горючим. При въезде у ворот с неприступным видом маячил удвоенный полицейский патруль.

– Этот склад принадлежит органам гражданского управления, и юрисдикция вермахта на него не распространяется, – грубо заявил один из полицейских.

Такой подход меня сильно озадачил, но я нашел в себе силы и вполне дружелюбно осведомился о том, где мы можем увидеть начальника склада. В этот момент открылась дверь одного из бараков, и показался какой-то зондерфюрер[51].

– Вот он, – хмуро бросил часовой. – Вы можете сами поговорить с зондерфюрером Нейбертом.

Я повернулся к Нейберту, поприветствовал его, представился и сказал:

– Подозреваю, что вы, господин Нейберт, недостаточно точно осведомлены о сложившейся обстановке. Мы – последнее подразделение между вами и частями Красной армии. Мои боевые машины следует срочно заправить горючим. Но не соляркой, а бензином! Не могли бы вы выделить нам две тысячи литров?

Зондерфюрер при свете фонаря над входом в барак критически оглядел мою изрядно испачканную в грязи униформу, перевел взгляд на «Хорниссе», очертания которых все отчетливее проступали в предрассветных сумерках, и довольно грубо заявил:

– Горючее является собственностью органов гражданского управления. Мне не разрешается заправлять машины вермахта.

Вся эта ситуация показалась мне какой-то нереальной – фронта больше не было, со всех сторон наступали русские, которые в любой момент могли здесь появиться, а этот человек продолжал придерживаться старых предписаний. Хуже того, он глядел на меня как на врага!

– Органы гражданского управления, говорите вы, а где располагается ваше ближайшее начальство? – ошеломленно спросил я.

– В Лемберге. Но это вряд ли вам поможет.

– Однако в Лемберге уже давно хозяйничают русские!

– Прекратите ваши пораженческие утверждения, – зло прошипел зондерфюрер. – Лемберг героически обороняется, а ваше заявление о том, что большевики уже поблизости, походит на панику. Оно вполне вписывается в трусливое, более того, предательское поведение вермахта, на совести которого находится покушение на нашего фюрера. Радуйтесь, если я не подам на вас рапорт, а теперь покиньте территорию склада, господин…

Под конец своей тирады зондерфюрер буквально начал захлебываться от злости.

От такого оборота дел у меня пропал дар речи, и я ошарашенно посмотрел на Воятского, который первым пришел в себя:

– С ним