Дружище! Чувствуется, что тебе досталось, но, судя по всему, вам всем крупно повезло, – поприветствовал меня Рюль.

– К сожалению, нет. Бернер убит, а остальные выбыли из строя.

– Проклятье! Я же сразу сказал, что из нас сделали команду смертников. Однако что мы будем делать теперь?

– Нам надлежит поддерживать атаку, поэтому поедем вперед.

– Как скажешь, – отозвался Рюль и дал своему водителю команду начать движение.

– Мне кажется, что там у нас будет хороший сектор обстрела, – заметил я, указывая на небольшую рощицу.

Рюль кивнул, втиснул самоходку между деревьями и выпустил первый осколочно-фугасный снаряд.

– Наш боезапас подходит к концу, – через некоторое время заявил Рюль. – Мы стреляем уже бронебойными.

– Мне кажется, что свой долг мы выполнили и теперь можем двинуться назад со спокойной совестью, – предложил я.

– Назад! – скомандовал Рюль, но было уже поздно.

Тяжелый удар пришелся по левой бортовой передаче самоходки, и «Хорниссе» закрутилась на месте, пока не зацепилась пушкой за дерево, подставив противнику бок. Раздался грохот, и меня всего за каких-то полчаса вторично вышвырнуло из боевого отсека. На этот раз я упал так неудачно, что потерял сознание и очнулся только тогда, когда меня бегом уносили на носилках.

– Отпустите меня! – закричал я.

Мои носильщики поняли меня буквально и выпустили носилки из рук. Я вновь больно ударился головой, а носильщики, которыми оказались Рюль со своим заряжающим, кинулись к пылающей самоходке. Через некоторое время они вернулись с наводчиком со сломанной ногой. Надо признать, что всему экипажу неслыханно повезло – из подбитой «Хорниссе» живыми выбрались даже водитель с радистом.

Мы двинулись по направлению к опушке рощи, оставаясь довольно долго безучастными к происходящему. Я молча шагал рядом с Рюлем вдоль кромки леса, однако красоты природы сделали свое дело и помогли нам преодолеть последствия пережитого шока.

Вскоре мы наткнулись на майора Цана, застрявшего в болоте вместе со своей командирской машиной. Она была выведена из строя метким попаданием русских, и теперь майор занимался ее разгрузкой. Дальнейшее проведение атаки он отложил до того момента, пока горные стрелки не прочешут лес до самой Выгоды.

«Ах, если бы такое решение было бы им принято сразу, то многих жертв мы могли бы избежать», – подумал я.

К вечеру наши войска вышли к Выгоде, и бронемашины заняли вокруг нее круговую оборону. Среди них была и моя последняя «Хорниссе».

Выгода, 2 августа 1944 года

День начался с ураганного огня немецкой артиллерии. В артподготовке принимали участие все имевшиеся в наличии орудия дивизионной артиллерии, а также САУ «Хуммель» и минометная батарея.

Тогда же, к нашей великой радости, на отремонтированной самоходке к нам прибыл унтер-офицер Кюнцель. Вид двух сгоревших «Хорнисс» поверг его, отсутствовавшего во время последних событий, в настоящий ужас.

– По крайней мере, это кое-чему нас научило, – все еще потрясенный увиденным, заявил Кюнцель. – На такой местности использовать видимые издалека самоходки могут только дураки.

– Такое решение не только дурацкое, но и самоубийственное, – вмешался в разговор унтер-офицер Рабе. – Как ты думаешь, что мы чувствовали, когда обе самоходки были подбиты прямо у нас под носом? Нет! В этом коварном карпатском ущелье нам делать нечего!

– Вчера я уже разговаривал на эту тему с нашим командиром, – добавил я. – Он тоже придерживается такого же мнения. Конечно, командуя бронетанковой группой, Цан не может отвести от удара только свои «Хорниссе». Однако он считает, что наша задача ограничивается взятием Выгоды, а самое большее – села Пациков, лежащего далее.

Заметив входящие в Выгоду танки, я последовал за ними со своими самоходками, снова взобравшись в боевую машину командира взвода с экипажем под командованием унтер-офицера Кюнцеля. Лейтенант же Рюль раздобыл где-то тяжелый мотоцикл.

– У меня больше нет самоходок, но, может быть, я еще пригожусь. Ты не против, если я последую вместе с вами?

– Тебе вчерашнего явно мало, дружище! Разве ты забыл, чему нас учили? Я тебе напомню: «Тот, кто без необходимости подвергает себя опасности, погибает»!

– Чушь все это! Таким бывалого фронтовика не напугаешь. Тебя самого вчера дважды выбрасывало из самоходки. Но ты ведь не сказался больным.

С этими словами он ногой нажал на стартер своего мощного мотоцикла марки БМВ и пристроился к нашей маленькой колонне.

Выгода горела ярким пламенем, и от пожарищ распространялся нестерпимый жар. Порывы ветра раздували огонь и разносили по улицам пылающие обломки. В таких условиях я решил как можно быстрее добраться до западной окраины поселка. Однако на выезде из него находился перекресток, по которому русские вели интенсивный огонь.

– Здесь нам оставаться нельзя! – крикнул я Кюнце-лю. – У нас плохой сектор обстрела, и мы только напрасно будем подставлять себя под огонь противника!

Рюль услышал мои слова и указал рукой вправо:

– Там через речку Свича переброшен мост, а сразу позади него, похоже, находится замечательное местечко для огневой позиции. Странно, что там нет никакой бронемашины. Может быть, мне стоит провести разведку?

– Добро! Но, ради бога, будь внимательнее, чтобы не попасть под беспокоящий огонь русских, – согласился я.

Рюль дождался, пока огонь стихнет, и с ревом понесся на своем мотоцикле к перекрестку, возле которого горел дом. Он повернул направо, чтобы обогнуть его, пропал из виду и вынырнул уже возле моста. Навстречу лейтенанту по другую сторону моста, отчаянно махая руками, выскочил горный стрелок, но было уже поздно! Раздался мощный взрыв, что-то перелетело через горящий дом и громко звякнуло о дорожное покрытие. У всех нас чуть было не остановилось сердце – мост был заминирован, и лейтенант Рюль в своем стремлении помочь наехал на мину.

Я спрыгнул с самоходки и побежал к перекрестку, в страхе за своего друга забыв о беспокоящем огне неприятеля. Мой друг, а точнее, то, что от него осталось, бесформенной массой лежал на земле. Бережно взяв его на руки, как будто он еще мог чувствовать боль, я понес его назад. Навстречу мне, горя желанием помочь, бросился фельдфебель Воятский, но был остановлен моим грубым окриком. Тело погибшего мы уложили в открытый вездеход. Машина тронулась, направляясь в тыл, а я, застыв как изваяние, не проронив ни слезинки, тупо смотрел ей вслед.

– Господин лейтенант! – обратился ко мне приехавший из дивизиона на мотоцикле посыльный. – Вам надлежит обеспечить прикрытие левого фланга наступающей боевой группы!

Я почти не слышал его – в ушах все время звучали слова моего друга, сказанные им несколько дней назад: «Когда погибает хороший боевой товарищ, мы грустим о нем, но жизнь продолжается!»

Проведя рукой по глазам, как бы отгоняя печальные мысли, я подумал о том, что являюсь командиром своего небольшого