Когда мы совместными усилиями все же исхитрились поставить меня на ноги, пришлось навалиться на тощее деревце. Нужно было перевести дух. Следить, чтобы колени не подгибались. И собирать всю волю, чтобы доковылять до покалеченной химеры.

Ну, так сказать, с богом. Вроде морально подготовился. Я стиснул зубы. Вспышка боли придала мне решимости, и я захромал в сторону ручья, почти повиснув на несчастной ведьме. Второй раз она уже роль костыля выполняет… По всему выходит, что третью встречу с изуродованными эльфийками я не переживу.

Тревога за хищное чудовище, ставшее моим другом, гнала вперед почище любого хлыста. Однако идти вынужден был очень медленно. Контролируя каждый шаг, чтобы не споткнуться или не потерять равновесие. Еще раз такой подвиг, как подъем с земли, я не потяну.

Неширокий ручей вброд мы преодолевали, наверное, четверть часа. Это далось мне тяжелее, чем шаги по сухой почве. Избыточная сила тяжести уже не мешала — но все равно вода казалась густой, как кисель. Еще и поскользнулся разок. Слава богу, Звитка смогла удержать. Купание пришлось бы очень некстати.

Потом завяз в топкой грязи. Пока выдергивал из нее ноги и карабкался на берег — почти сполз в сумеречное состояние. Спасибо ведьме, здорово помогла. Еще пара десятков метров — и эпический переход завершился. Я добрался до химеры. Получилось. Превозмог, что называется.

Теперь я на себе испытал, что это такое — быть старым. Когда немощен настолько, что дойти до туалета — задача не из простых. Когда при обычной ходьбе каждая мышца трясется от напряжения. Остается лишь верить, что у меня это временно. А то лучше уж эльфам сдаться, чем так… путешествовать. Хотя нет, не лучше — длинноухие долго содержать такого родственника тоже не станут.

Косатка-скорпион лежала неподвижно, разметав лапы и закатив глаза — китовый и эльфийский. А вот другие органы зрения у нее, видимо, работали в фоновом режиме. Потому что, когда я приблизился, она чуть слышно пискнула, и взгляд чудовища сфокусировался. Жива все-таки! Жива!

Химеру я уже видел изможденной и истощенной. Видел, когда она кровоточила всей кожей. Но так плохо, как сейчас, она, пожалуй, никогда не выглядела.

Гладкая кожа посечена, изрезана и пробита — всюду, куда ни посмотри. Кое-где она просела, обтянув мускулы и кости, как у мумии. Это из-за колдовской мерзости… Хвост свесился на сторону. Рука нездорово красная, словно обожженная, а главное — переломаны и вывихнуты опорные конечности. Кажется, три или даже четыре. Все — с одного бока, а значит, ходить монстр не сможет еще долго. Придется его выхаживать… Приносить пищу и лечить. Как прокормить-то многотонного хищника, который передвигаться не способен… Охотник из меня паршивый, особенно теперь. Из ведьмы — не лучше. Но вот ее дар сейчас опять сильно пригодится…

— Как ты? — Я обвел ладонью морду твари и прижал кулак к сердцу. Указал пальцем на ее раны и на перебитые лапы.

Ответом были лишь слабое шипение и прикрытые глаза. Да уж, до чего же досталось бедняге…

На черной туше повсюду алеют глубокие раны. По форме похожи на скругленный треугольник. Одна — прямо над золотистым глазом, в глубине заметен фрагмент белого черепа. Это от клешней гадин. Будто молотом-клевцом долбили… Не верится, что мы с ними справились. До сих пор не пойму, как удалось спастись. Всем троим. Невероятно. Если бы не песенка про космонавтов, которую не к месту навеяла невесомость… То не видать бы мне уже ни солнца, ни прочих звезд.

— Я тебя… буду смотреть, — направил кисть на свои глаза, потом — на вывернутые суставчатые ходули. — И… вправлять, да. Потом. Я умею. У людей… Звитка, наведи ей… чтобы боль стала меньше.

— Притомилась очень, — пожаловалась ведьма. — Сил нет. На тебя ушли… Плохо выйдет.

— Ну хоть как-то, — процедил я и отвернулся.

Разговаривать было крайне неприятно. Когда я открывал рот, клочья слизистой со щеки лезли на язык. Лицевые кости слева тоже ломило нещадно. Осторожно потрогал зубы: сильно шатаются, но вроде держатся. Ничего, должны закрепиться обратно. С новым телом кое в чем мне все-таки повезло. Оставайся я человеком, точно бы зубов недосчитался. И челюсть наверняка бы не выдержала.

Впрочем, будь я человеком, скорее всего, и не пришлось бы сражаться с чародейскими отродьями. Обосновался бы в подходящей деревне, занялся каким-нибудь знахарством…

Вот сейчас им и займусь, собственно. До этого таких пациентов у меня не было. Звитка как раз макнула палец в кровяной потек и вычертила неровный полукруг с завитушками. Надо же… Такая мазня — и действует почище любой анестезии. По себе помню. Тварь тоже повело, судя по тому, что глаз подернулся мутной поволокой. Мы с ведьмой уже было поплелись осматривать покалеченные лапы, когда я заметил блеклые сполохи, заигравшие на изящных фалангах.

Отшагнул, толкая Звитку. Погрозил химере, вытянувшей ко мне руку:

— Ты чего это! Не вздумай! Не надо!

Тварь отрешенно выдохнула, моргнула. Призрачный свет погас. Что за самоотверженность такая маниакальная! Это ж она увидела дыру в щеке — и тут же решила полечить! Отдавая, можно сказать, последнее. Нет уж, ей нужнее. Я-то выкарабкаюсь. Лишь бы отравление не оказалось серьезнее, чем ощущается… Большую часть яда смыло вытекающей кровью, в рану попал минимум, наверное. Да и токсины скорпионов не относятся к самым смертельным. Но все же опасны, конечно.

Пробоины от клешней на китовой туше выглядели страшно. Однако, судя по всему, жизни напрямую не угрожали. Все-таки прослойка подкожного жира солидная, а мышцы могучие. Вот и славно, вот и хорошо… Кровопотеря только сильная. А перевязать невозможно. Не грязью же залепливать. Я вот тоже кровью истекаю понемногу… Как закончу, надо осмотреть мои собственные раны… Попросить Звитку замотать их тканью.

Вообще не похоже, что химера прямо уж при смерти. Легко отделалась, можно сказать. Ведьме показалось с перепугу. Хотя косатка-скорпион так слаба… Могут быть внутренние повреждения, и их мне никак не определить. Уж тем более — не поправить. Будем надеяться на лучшее — что еще остается.

Добравшись до ее лап, я удрученно покачал головой. Думал, что конечности членистоногих вправлять нетрудно, скелет-то внешний. На деле картина получилась такой причудливой и абсурдной, что я застыл в оцепенении. Звитка устало покачнулась, и я не стал дальше ее эксплуатировать. Опустился наземь — точнее, почти упал. Разодранную мышцу словно залили кипятком, я сматерился сквозь зубы. Не знаю, от боли или от изумления.

Похоже, что внутри паучьих ног у твари были кости. По