рубаха задралась, обнажив грудь. В другое время заценил бы, но сейчас… Как сражаться, если верх и низ — пустые условности? Если меч при взмахе увлекает все тело за собой? Хотя этим как раз можно воспользоваться…

Беспомощно барахтался громадный хищник, враз потерявший вес. На него набросилось оплывшее отродье, удачно оттолкнувшись ногами от бревна. Клешня едва не выбила китовый глаз, а вторая ударила в раскрытую пасть. Тут же химера ее откусила, но острый хитин, видимо, пробил там что-то. Изо рта выплеснулась кровь, тут же свернувшись шариками. Косатка-скорпион гневно зашипела, выплюнула огрызок и долбанула ультразвуком.

Его я не услышал, но сразу же почувствовал. Звук словно отразился от несуществующей преграды и жахнул прямо по мне. В глазах потемнело, тело превратилось в кисель, череп едва не треснул.

— Стой! Больно! По мне бьешь! — взвыл я, скрещивая руки. — Стой!

Водяной бублик, вращаясь, булькнул об подбородок, капли набились в рот и нос. Я закашлялся, но кашель не мог выбить жидкость из дыхательных путей… Не хватало еще захлебнуться пригоршней воды! Гравитация помогла — хоть и приложила меня об гальку на дне ручья. Сверху обрушился холодный поток, саданул не хуже дубины.

А дельфиний стон оглушил похлеще ультразвука! Чудище же всей массой впечаталось в грунт! Оно же, наверное, все себе переломало! И что там с ведьмой?

В три движения выбрался из русла. Короткая вспышка радости: косатка-скорпион все-таки пыталась подняться. При этом даже кровью не харкает — легкие целы. Могло ведь проколоть осколками ребер… Ожидал худшего, если не самого страшного. Звитка уже на ногах, бежит ко мне.

Однако встать у химеры не получалось. Ничего удивительного: часть паучьих лап изломана, вывернута под непривычными углами. Как минимум две. Членистоногий кит хрипел и тихо хныкал. Наверняка болевой шок. И к нему подбирались ушастые порождения черных ритуалов…

При очередном шаге ведьма взмыла ввысь с истошным криком. Прямо в объятия твари, прыгнувшей навстречу!

Сбить Звитку с траектории я никак не успевал. Зато мог сшибить адскую эльфийку.

Оттолкнулся от земли, одновременно махнув клинком, нацелившись на тварь. И понесся вслед за ним. Накрыла легкость, даже эйфория — лечу, как во сне… Видимо, кислородное голодание из-за того, что кровоснабжение нарушилось. В висках застучало, сердце забилось где-то под горлом, словно при спуске на скоростном лифте.

Не промазал! Меч ударился о хитин. Проткнуть его не смог, но оттолкнул колдовское отродье. Да и как бы он проткнул, если вместо острия — кусочек плоти…

В бок жестко пихнуло. Звитка! Столкновение нас закрутило, я схватил ведьму свободной рукой, усиливая вращение. И резко отпустил, забрасывая ее подальше от кита-скорпиона и его врагов. Самого меня швырнуло к кромке леса.

Полет грубо прервала гравитация, которая включилась в штатном режиме. Свалился с высоты трех метров, чуть не свернув себе шею. Новый стон химеры прорезал воздух. В живот впился острый камень. Будто кулаком заехали! Сейчас бы свернуться эмбрионом, полежать спокойно… Нельзя. Приподнялся на локте, выставил колено. Теперь упереться в него руками и разогнуться… Подобрать меч… Утереть пот, заструившийся по лицу…

Звенела клекочущая песня. Ликовала, переливалась кваканьем и стрекотом. На бирюзовом небосводе горели три солнца. Одно — обычное, другое — тусклое, багровое. И третье — огромное, отливающее синевой, покрытое бурыми пятнами. Вот почему стало так жарко.

Поражаться еще сильнее я уже не мог. Все воспринималось сквозь завесу отчуждения, словно так и надо.

Между еловой лапой и клинком проскочила длинная искра, сухо щелкнуло, в нос шибанул запах озона. И меч вырвался из руки! Я кинулся к дереву, схватился за рукоять — не оторвать! Намертво прилип к коре, как приклеенный! Это с каких пор органика обладает магнитными свойствами? Хотя чему тут удивляться.

Странно замедленными скачками двигалась ко мне тварь с разбитой рожей. Елка не желала отдавать оружие. Кинжалом этих мразей точно не заковырять. Мечом еще хоть как-то…

Тело опять потянуло вверх и влево. Уцепился за ветку — та обломилась, отправив вертеться в пустоте. Трава кружила подо мной. Зеленая, зеленая трава… А теперь — вправо и вниз! И вновь наверх!

Перед лицом проплыл, извиваясь, толстый уж. Вместо морды у него была лягушачья голова, а из хвоста рос пучок сочных листьев.

Одинокая птица, похожая на ворона, не сумела сориентироваться, влепилась в дерево. И тут же в него вросла! По коре расплылось лохматое черное пятно — и ворона как не бывало. Лишь судорожно подергивались торчащие из перьев лапки. Прочь от стволов! И ветку выбросить!

Законы природы здесь определенно свихнулись. Три солнца, смена векторов гравитации, магнитные деревья… И птицы, которые сливаются с ними. Посреди всей этой вакханалии гордо реяла альфа-особь — которая и организовала физическое беззаконие. Возле нее вилось целое облако из гальки и камней. Они же со свистом хлестали по гладкой китовой коже, избороздив ее глубокими царапинами.

Косатка-скорпион все-таки держалась — и давалось ей это дорогой ценой. Вот-вот свалится — точнее, вырубится. На нее снова наскочила тварь, которой та откусила клешню. Хвост химеры разогнулся, как пружина, и отбросил гадину.

А предводительница стаи все щелкала и ныла, вознесшись над ними, словно посланник злого бога. Неоновый овал над ней сиял и переливался всеми оттенками розового и лилового. Лучился мстительным торжеством. Альфа-особь купалась в эфемерной дымке, из-за которой лучи трех солнц огибали ее фигуру. В какой-то дымке матовой… То ли свет распространялся неправильно, то ли искажалось само пространство.

Но атональная тянущая мелодия не могла заглушить другую — ту, которая звучала лишь у меня в голове. И вселяла странную уверенность, что мне по силам совладать с круговертью дикого хаоса.

Жуткое исчадие каким-то образом взломало… реальность. Разорвало ткань мира. Но у меня вдруг возникло необъяснимое чувство, что я и сам могу воспользоваться открытой лазейкой. Обратить колдовство против самой бестии. Ведь частично — телесно — я тоже эльф. У меня в ночи сияют глаза… Если уродская погань так может, то, наверное, я тоже! Но не догадываюсь, как.

Музыка из родного, навсегда потерянного мира продолжала играть в сознании. Она росла и крепла во мне. Хотелось выплеснуть слова, чтобы песня отвязалась. «А мы летим орбитами, путями неизбитыми…»

— Прошит метеоритами простор! — воскликнул я, повинуясь нелепому порыву, вскинул руку и щелкнул пальцами. Русские слова прозвучали неведомым заклинанием.

Каждый камень, парящий рядом с альфа-особью, мгновенно разогнался так, что превратился в тающий штрих. Слитный хлопок едва не лишил меня слуха. И все они разом пробили тело колдующего отродья. Навылет. Раны расцвели фиолетовыми брызгами,