Эти слова повергли бравого рыцаря в отчаяние, он горько сожалел, что спросил об этом. Он скрыл свое волнение; постели были приготовлены, они пошли на покой. Но он не мог уснуть: всю ночь он стенал и плакал, будучи вынужден, дабы не стать клятвопреступником, бросить вызов тому, кто оказал ему столь любезный прием.

Рано утром он предстал перед хозяином в полных доспехах, кроме шлема и перчаток.

– Дорогой сир, – сказал он, преклонив колено, – вы оказали мне великую любезность; я прошу вас об одном даре на то время, пока я остаюсь в вашем доме.

– Сир, встаньте; нет ничего на свете, кроме моей чести, в чем я бы вам отказал.

– Премного благодарен! Так признайте же, что любите увечного превыше того, кто его ранил.

– Святая Мария! Так вы и есть тот рыцарь, который клялся отомстить за него?

– Именно так, как вы сказали.

Шателен на время потерял дар речи. Наконец, он произнес:

– Сир, уходите отсюда; увечный мне милее смерти.

Бравый рыцарь отбыл с девицей и оруженосцами. Но вскоре он увидел, как владелец башни скачет к нему во всеоружии.

– Рыцарь, – промолвил он, – смерть мне милее, чем увечный. Я не мог отказать вам в обещанном даре, пока вы были моим гостем; но теперь мы в чистом поле.

Тщетно пытался наш рыцарь смягчить его. Они берут разгон; встречный удар до того силен, что оба покидают седла и падают под ноги своим коням. Они встают, бросают щиты, вздымают мечи и наносят удары невиданной мощи. Владелец башни первым выбивается из сил; он пятится, а соперник, все так же наступая, умоляет признать, что тот более любит увечного.

– Не дай Господь, чтобы я отрекся от того, что у меня на сердце!

Бравый рыцарь уже не так щадит его; он теснит его к реке и снова просит уступить в том, чего он домогается.

– Никогда!

Последним ударом он повалил его плашмя, поставил колено ему на грудь и развязал шлем:

– Вы еще можете спасти себе жизнь.

– Лучше умереть!

Чтобы не добивать его мечом, бравый рыцарь ухватил его, поднял и бросил в воду. После чего он удалился, жалея о клятве, которая заставила его убить благородного мужа, уделившего ему хлеб, соль и кров.

XXIX

Победив и вопреки своей воле погубив вавассера, у которого он нашел столь любезное гостеприимство, Рыцарь до вечера печально бродил, не находя приключений. Ночь он провел у одной вдовицы на краю леса, прилегающего к Камалоту, а наутро вновь пустился в путь, сопровождаемый все так же Озерной девицей и двумя оруженосцами. Вскоре он повстречал юнца верхом на рослой гончей лошади.

– Эй, малый, – окликнул он его, – какие новости?

– Госпожа королева прибыла в Камалот.

– Какая королева?

– Королева Гвиневра, супруга короля Артура.

И с этими словами юнец ускакал.

Полный раздумий, бравый рыцарь доехал до Камалота. Он бросил поводья и предоставил коню брести куда попало, пока не очутился перед укрепленным домом. У окна его сидела дама в простой сорочке и сюрко[89], распустив по плечам пряди волос; взоры ее блуждали в лугах и лесах. Внезапно очнувшись от своих грез, бравый рыцарь вглянул на нее и сдержал коня, чтобы созерцать ее подолее.

В это время случилось проезжать мимо рыцарю в полных доспехах, и тот спросил его, на что он так загляделся. Он не расслышал и ничего не отвечал.

– Я спрашиваю, куда вы смотрите, – повторил незнакомец, толкнув его рукой.

– Туда, куда мне угодно; а вы невежа, коли так отрываете меня от моих раздумий.

– А я вас все-таки спрашиваю, ради того, что вам всего дороже, кто эта дама, на которую вы так залюбовались?

– Это госпожа королева.

– Где уж вам знать, какова королева! Сдается мне, что вы туда уставились, только чтобы не разговаривать со мной. Ну, так что же, хватит у вас духу за мной поехать?

– О! – ответил бравый рыцарь, – если вы собрались туда, куда мне не хватит духу, можете хвалиться, что вы храбрее всех на свете храбрецов.

– Это мы еще посмотрим.

Незнакомец продолжил свой путь, а бравый рыцарь последовал за ним.

– Любезный сир, – сказал незнакомец, – переночуйте у меня, а завтра утром мы направимся туда, куда я говорил.

Бравый рыцарь позволил привести себя в дом на берегу реки; а на другой день рано утром он облачился в доспехи и выехал вместе с хозяином, сказав девице и своим оруженосцам, что вернется за ними, как только завершит оное приключение. Чтобы вернее остаться неузнанным, он навесил на шею старый закопченный щит взамен того, что носил накануне. Все так же следуя вдоль реки, они прибыли ко входу в Камалот. И стены, и башни, и мельницы напомнили нашему рыцарю день его посвящения. Он остановил коня, пропустил того рыцаря вперед и дал ему первому подъехать к дому короля, обращенному к реке, как и прочие имения Артура. На галерее стояла дама; это была все та же королева, которая взором провожала короля, отбывающего на охоту. Она подняла пелену, укрываясь от утренней свежести, а одета была в простое сюрко. Когда мимо проезжал первый из двух рыцарей, она приспустила пелену, и тот спросил ее:

– Госпожа моя, не изволите ли сказать, вы королева?

– Да; а чего ради вы об этом спрашиваете?

– Госпожа, ради одного рыцаря, самого безрассудного из рыцарей.

– Это вы о себе такое говорите?

– О! нет.

– О ком же тогда?

На этот вопрос он отвечать не стал, боясь навредить спутнику, которого упустил из виду, и поехал своей дорогой. Немного погодя бравый рыцарь показался напротив дома короля. На реке женщины стирали белье.

– Вы не видели, – спросил он у них, – здесь проезжал один рыцарь?

– Не, мы вот только пришедши.

Но королева, расслышав и вопрос, и ответ, снова опустила пелену:

– Сир рыцарь, – громко окликнула она, – тот, кого вы ищете, уехал в лес. Не теряйте ни минуты, если хотите его догнать.

Он поднял глаза и узнал королеву. Когда прозвучало Не теряйте ни минуты, он дал коню шпоры, ни слова не говоря, но не отрывая глаз от лица королевы. Тогда конь, не ведомый более всадником, поддался искушению утолить жажду и вошел в реку. Дно было глубокое, и потому он окунулся и поплыл к другому берегу, прегражденному стенами дворца. Конь повернул обратно, он выбился из сил; вот он задыхается, вот он тонет вместе с седоком; но тут королева, следя за рыцарем глазами почти столь же неотрывно, воскликнула:

– Матерь Божия, помогите!

Мессир Ивейн Уэльский выезжал вдогонку