своей власти, используя стихийные формирования для пополнения официальных женских воинских частей. Поэтому Бакинский женский «батальон смерти», организованный местным женским союзом без официального разрешения, был направлен в Петроград для присоединения к 1-му Петроградскому женскому батальону [Там же]. Когда по частной инициативе был создан женский ударный батальон в Могилеве, ее руководительницам было предписано обратиться в Организационный комитет Женского военного союза в Петрограде. Украинский женский «батальон смерти», сформированный в Мариуполе, был направлен в Киев, для пополнения официально созданных там команд связи.

Хотя Военное министерство предпринимало некоторые усилия, чтобы удовлетворить запросы женщин, желавших служить в вооруженных силах, его готовность поддерживать женское военное движение была довольно слабой. Военные власти относились к этому движению с недоверием и скептицизмом – отчасти, видимо, из-за неуверенности, насколько ценными окажутся женщины-солдаты на фронте. Среди военного руководства были те, кто разделял мнение генерала А. И. Деникина, командующего Западным фронтом, считавшего создание новых женский подразделений, как отмечалось ранее, «преждевременным и нежелательным» до тех пор, пока не будет вынесена оценка их действиям на фронте и влиянию на солдат-мужчин [РГВИА. Ф. 2277. Оп. 1. Д. 368. Л. 81]. Генерал не хотел долго ждать требуемых результатов. Когда Деникин высказывал эти замечания (8–9 июля 1917 года), 1-й женский «батальон смерти» готовился к боевому крещению. Когда Бочкарева говорила своим подчиненным, что к ним прикованы взгляды всей страны, в ее словах не было преувеличения. Эти женщины-солдаты должны были стать не только вдохновляющим примером для колеблющихся солдат, но и экспериментом, который в случае успеха определил бы дальнейшее направление женского движения в России.

Испытание: 1-й женский «батальон смерти» на фронте

После почти месячного обучения в Петрограде Бочкарева и ее подразделение получили приказ отправляться на фронт. Батальон должен был выдвинуться в конце июня и проследовать на Западный фронт для соединения с Десятой армией. Летнее наступление развернулось 18 июня на Юго-Западном фронте, но его первая фаза оказалась не столь успешной, как предполагалось, несмотря на массированную артиллерийскую подготовку и внушительное число участвовавших войск. Ударные подразделения часто возглавляли атаку, но многие регулярные войска следовали за ними неохотно [Heenan 1987:118]. Вину за столь неудовлетворительные результаты Керенский возложил на подкрепление, полученное немцами, недостаточную организованность армии и большевистское влияние, существенно ослаблявшее боевой дух. Он рассудил, что необходимо оказать на армию психологическое воздействие, что и ожидалось от женских подразделений [Abraham 1987:218]. Пришло время ввести в дело женщин-солдат.

21 июня 1917 года 1-й женский «батальон смерти» промаршировал по улицам Петербурга в составе торжественного шествия, направлявшегося к Исаакиевскому собору. Женщины шагали в полной выкладке, идеальным парадным строем. По свидетельству очевидца, у каждой на шее был мешочек с капсулой цианида; ее следовало проглотить в случае пленения [Beatty 1919: 103]. Шествие возглавлял отряд георгиевских кавалеров, также в нем участвовали 9-й резервный кавалерийский, 4-й и 1-й Донские казачьи полки, кадеты Михайловской артиллерийской академии, резервные батальоны Преображенского и Волынского гвардейских полков и несколько эшелонов Балтийского флота. Тысячи любопытных собрались посмотреть, как женщины входили в собор для получения и освящения знамени. Церемонию провел митрополит Петроградский Вениамин. Бочкарева была произведена в подпоручики и получила револьвер и позолоченную шашку. Знамя батальона было черно-красным; на одной стороне было вышито изображение святого Георгия Победоносца, на другой – череп со скрещенными костями и надпись «Женская команда смерти Бочкаревой»[38]. Митрополит освятил знамя, а архиепископ Уфимский Андрей вручил Бочкаревой икону Тихвинской Богоматери. Первая и Третья армии также передали иконы в дар женщинам-солдатам[39]. Затем по частной инициативе был проведен сбор пожертвований на нужды батальона. Всего было собрано 1540 рублей 15 копеек [Сбор в пользу женского «батальона смерти» 1917: 4].

1-й Русский женский «батальон смерти» марширует по Петрограду на церемонию в Исаакиевском соборе. 21 июня 1917 г. (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)

Вручение знамени было не просто церемонией чествования женщин-солдат. Все это событие стало крупной провоенной демонстрацией, организованной правительством с целью вызвать общественную поддержку наступления. Военный оркестр исполнял «Марсельезу». Произносились молитвы за погибших на начальном этапе наступления. Среди толпы были стратегически рассредоточены люди с транспарантами с надписями «Да здравствует Керенский и революционная армия!», «Вперед, за Родину!», «Слава победоносным полкам 18 июня!», и «Долой предателей Родины!». Собор был переполнен людьми. Присутствовали видные должностные лица и известные персоны, в том числе командующий Петроградским военным округом генерал П. А. Половцов, представители Временного правительства, члены миссий Антанты и делегация ведущих деятельниц женского движения, возглавляемая британской суфражисткой Эммелин Панкхерст. Также присутствовали Керенский, Родзянко и недавно назначенный новый главнокомандующий российской армией генерал Л. Г. Корнилов.

После церемонии в Исаакиевском соборе процессия последовала на Марсово поле. Всю дорогу люди бросали женщинам-солдатам цветы с криками: «Вы наши защитники, на вас вся надежда» и «Ура, доблестные воины!» По пути шествие столкнулось с солдатами Павловского полка, одного из наиболее революционно и антивоенно настроенных подразделений в столице. Однако провоенные силы оказались многочисленнее, чем павловцы, и толпа встретила их криками «трусы» и «изменники». Когда процессия достигла конечной цели назначения, Дворцовой площади, георгиевские кавалеры выстроились рядами со знаменами в руках и громкими криками «ура!» проводили женщин, направившихся обратно в казармы [Шествие женской «команды смерти» 1917: 3].

1-й женский «батальон смерти» получает знамя, благословленное митрополитом Петроградским Вениамином на церемонии в Исаакиевском соборе (опубл, в [Thompson 1918])

Бочкаревой и ее женщинам-солдатам дали несколько дней, чтобы привести в порядок дела перед отправкой на фронт[40]. Большинство женщин, оставшихся в батальоне, с нетерпением ждали, когда начнется их боевая служба. Но некоторые, очевидно, струсили и не вернулись из двенадцатичасового увольнения, предоставленного им перед отбытием на фронт. Причины, по которым они это сделали, вероятно, никогда не станут известны, но можно предположить, что некоторые в последний момент почувствовали страх перед войной, а других не отпустили обеспокоенные родственники и друзья. Крылова сочла их уход достойным порицания, но Бочкарева рассудила, что лучше, если те, на кого нельзя положиться, уйдут сейчас, а не во время сражения. Точка зрения командира совпала с мнением других русских офицеров о мужчинах-дезертирах, особенно набранных в тылу, которые считались потенциально ненадежными в бою. В результате после произошедшего в последний момент дезертирства 1-й женский «батальон смерти» сократился до 300 особо преданных женщин-добровольцев.

24 июня женский батальон промаршировал к Казанскому собору, чтобы получить последнее благословение перед тем, как сесть на поезд, следующий на Западный фронт.