– Я на больную похожа? – Дана усмехнулась. – Хотя, да, наверное. Так и есть. Но без воды обойдусь. Ну-у, если что я сама в состоянии дойти до кухни, попить.

Вера украдкой махнула рукой, многозначительно посмотрела на Риту. Намекала, чтобы та лучше молчала, а самое оптимальное – шла в свою комнату. Вера сама разберётся. У неё уже опыт есть с сестрёнкиными закидонами справляться. Рита качнула головой, тихонько смылась.

– Дан. Так и будешь тут стоять?

Та вскинулась, проговорила с вызовом:

– Ну а что? Вот возьму и буду. Какая разница-то, что и где?

Вера опять обхватила её за плечи, мягко подтолкнула в сторону комнаты.

– Вот именно. Разницы никакой. Так что идём. Раз что здесь, что там.

Отвела, усадила на кровать. Сестрёнка не возражала, хотя по-прежнему старалась выглядеть излишне самоуверенной и гордой. Смотрела перед собой, держала спину ровно, а потом вдруг шмыгнула носом, провела тыльной стороной ладони над верхней губой и опять застыла, прямая и гордая. Вера присела рядом, прислонилась рукой.

– Данка! Да что там между вами происходит? – вздохнула глубоко. – И я не Риту имею в виду. Просто имени не знаю.

Сестрёнка опять шмыгнула носом, заявила упрямо:

– Вот и не надо тебе его знать. Незачем. Смысла нет. А «между нами» – оно невозможно. Нет никаких «нас».

Вера ухватила и сжала её ладонь, а потом и вовсе обняла, мягко прошептала в самое ухо:

– А ты уверена, что всё настолько критично? Что прям совсем-совсем невозможно. Тебя же вон как крутит. Даже со стороны хорошо видно, насколько тебе больно.

Дана закусила губу, наклонила голову, подтвердила, глядя на собственные ноги:

– Да, больно. – А потом посмотрела Вере в глаза, произнесла: – Но с ним ещё больнее. Так что, сама понимаешь, выбор очевиден.

На очередной практике по экономике решали очередные задачи. Залесский распределил варианты так, чтобы всем, сидящим за одним столом, достались разные, и теперь со своего места любовался склонёнными головами и, видимо, скучал от безделья, потому что, не выдержав долгого затишья и невиданной концентрации умственных усилий, с плохо скрываемой надеждой на обратное поинтересовался:

– Все справляются? Ни у кого никаких трудностей?

И Вера решилась на эксперимент, вскинула руку.

– У меня, – поймала на себе потрясённый и в то же время довольный взгляд Алины. – Трудности.

– Да? – Залесский вскинулся, наверное, секунды две пялился на Веру, осознавая, потом выдал: – Сейчас подойду. – Поднялся с места, зашагал по проходу.

Пахомова растянула губы в улыбке, а что там изображала на лице Алина, Вера не видела, следила за приближающимся Залесским. Тот подошёл к столу, за которым она сидела, пристроился с торца, наклонился, упёрся руками в столешницу.

– Что у вас? – поинтересовался, заглядывая в тетрадь.

– Я запуталась, – выдохнула Вера, лихорадочно придумывая, что ещё сказать.

Она же просто так, без точно разработанного плана, ещё и задание толком не прочитала, как обычно отвлеклась на всякие не относящиеся к экономике размышления.

– В чём? – мягко произнёс Залесский с довольно странным выражением на лице и слишком многозначительными интонациями.

Хотя нет. Это Вере просто привиделось. Как любительнице скрытых смыслов и надуманно сложных ситуаций. Но иногда банан – это просто банан, а в чём она и путается всё время, так это в собственных стремлениях, желаниях и чувствах. Вот и пришлось ткнуть пальцем в методичку, точнее, в то, что первым привлекло в ней внимание и сказать:

– Я не совсем понимаю, какие лучше взять значения из таблицы.

– Вот, смотрите, – Залесский чуть сдвинул методичку к себе и наклонился ещё ниже.

Он что-то там объяснял, а Вера, не вслушиваясь, просто поддакивала, переводя взгляд с таблицы на тетрадь, а потом на подбородок с едва заметной ямочкой и двигающиеся губы. А ещё чувствовала запах парфюма, совсем лёгкий, ненавязчивый, чуть горьковатый. Обычно её раздражали эти густые терпкие ароматы, которыми любили, не замечая меры, обливаться мужчины. Но тут – ничего даже.

Да о чём она вообще думает?

– Теперь понятно? – качнув головой, спросил Залесский, выпрямился.

– Понятно, – подтвердила Вера, заглянула ему в глаза.

Ну, просто так. Положено же, когда с кем-то разговариваешь, смотреть в глаза.

– Вот и хорошо, – Залесский развернулся. – У кого-нибудь ещё проблемы?

Две фразы – произнесены без пауз, а интонации у них разные. У первой доверительно-чуткие, а у второй вежливо-отстранённые. Или Вера – всё уже, окончательно сбрендила.

Алина ткнула в локоть, прошептала загадочно лыбясь:

– Ты это нарочно?

Даша Пахомова, придвинувшись к ней и наклонившись пониже, добавила:

– Верунчик, а давай повтори. Ромочка опять на тебя поглядывает. Ему понравилось.

– Вам надо, вы и повторяйте.

Вера независимо фыркнула, уткнулась в методичку. Задачу-то дорешать всё равно необходимо. В общем-то никаких особых выводов она из эксперимента не сделала, а те, что сделала, вполне можно списать на вечные её домыслы, которые, как чаще всего оказывалось, имели мало общего с реальностью. Только одно можно считать вполне очевидным: а Ромочка, как называла его Пахомова, и правда, очень даже. Не в том смысле, что Вера вот так моментально взяла и в него влюбилась – она на подобное определённо не способна – но, если представить в перспективе как возможное… что-то… с ним. Только, опять же, это всё из разряда фантазий и долгих раздумий не стоит. Тем более Данка тут ещё со своей неудавшейся любовью.

Нет, сестрёнка не страдала показательно, не валялась целыми днями носом в подушку, не ныла, требуя повышенного внимания и заботы, вела себя почти как обычно, даже, если возникал повод, прикалывалась и смеялась. Старалась. Жить дальше. Нормально, по полной. Если какое-то время перетерпеть, обязательно всё наладится – так уж человек устроен.

Иногда даже казалось, гораздо больше из-за всего это переживает Рита, почти стыдится, что у подруги не сложилось, а у неё – всё отлично. Ещё и Серёга такой – вечно позитивный, и с ним легко. Вот Рябинина и разрывалась между желанием скрыть, что идёт на свидание (потому что Дане наверняка не слишком приятно про подобное слышать, когда у самой ничего не сложилось) и сказать правду (потому что, если соврать, Дана всё равно поймёт, что к чему, а жалости ей тоже не надо).

В субботу с утра Вера отправилась на работу. В клинику она устроилась ещё летом, да так и осталась там. В будни утро и день, само собой, заняты учёбой. Но так как клиника круглосуточная, можно дежурить по ночам. И выходные ещё.